Главная страница
Главный редактор
Редакция
Редколлегия
Попечительский совет
Контакты
События
Свежий номер
Книжная серия
Спонсоры
Авторы
Архив
Отклики
Гостевая книга
Торговая точка
Лауреаты журнала
Подписка и распространение




Яндекс.Метрика

 
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
подписаться

Отклики




2022.04.07 Обзор журнала «Дети Ра», № 2, 2022 Александр Балтин

Обзор журнала «Дети Ра», № 2, 2022


Отзвуки Серебряного века, пропущенные через фильтры современного восприятия и индивидуальность литературного дара, окрашивают поэтическое действо Ильи Стефанова – ярко и нежно:

Ночи черная тушь
Поглотила дома
Бельма окон тускнеют
Под дымной вуалью
Свет с небес лишь летит
(Благо он — задарма)
Пылью звездной и месяца
Желтой эмалью

Поэт предлагает цветные, как витражи, полнонасыщенные стихи, и повороты мысли внутри отдельных строф вспыхивают самородными огнями, освещая тот или иной феномен бытия с соответствующего ракурса.

Мысль придет на ум — и вдруг слова родятся,
А слова придут — и в мысль соединятся.
Где ж берется слово-мысль, я не заметил,
Будто кто-то нашептал мне песни эти.
И тайна красиво играет оттенками в поэзии Стефанова.

Формула бытия Лилии Газизовой сильно построена на звукописи: т и ф, перекликаясь, словно самостоятельно организуют мысль, выпестованную на самом деле поэтом:

Твой фарфоровый боевой дух
Смешать с моей татарской тоской.
Выводя заново формулы бытия,
Воспроизвести путь листьев,
Возвращающихся на дерево.
Повторить петлю Нестерова,
Случайно выжить

Она прекрасна, возможность случайно выжить…
Взрослые – не суть ли выжившие дети?
Философия стоицизма – не есть ли искомая поэтом формула?


…Нечто детское мерцает в сосудах стихов Татьяны  Гржибовской: любые формы эскапизма подразумевают ранимую душу, и сострадание, вызывающее стихотворение, взлетает в небо воздушным шариком верлибра:

Убегу в город-хаос,
наполненный спешкой и шумом,
от назойливой памяти — подружки угрюмой.
Растворюсь в суете движений и звуков,
распорю сеть навязчивых «глюков».
Память!

Память – частая гостья в поэзии Гржибовской. Память –   и крест, и мед, и отрада, и досада, но и – своеобразная ограда: территории жизни, дабы последняя не улетела в безумие.

Евгений Степанов в последние годы тяготеет к краткости, идя тропой благородного поэтического аскетизма, подразумевающего минимум словесных средств при максимальной нагрузки мысли:

Сквозь пальцы в песок утекает вода.
Бог смотрит все строже и строже.
А слово «победа» и слово «беда»
Немного похожи.
И чувство бессилья и чувство стыда
Пронзают до дрожи.

Точность словесных формулировок Степанова заставляет сверяться с собственным опытом, часто поражаясь прозрениям поэта…

Традиционно вспыхивает, освещая пространство «Перекличка поэтов», начинаемая Юрием Казариным, чей стих не нуждается в подписи:

Кто-то плачет и плачет во мне,
сквозь меня отражаясь в окне:
он, конечно, стоит за спиной.
Оглянусь в темноте ледяной —
и глядит, проливаясь, слеза
на летящие в небо глаза, —
прозревает слеза на лету,
продлевая твою высоту…
Нагреваются слезы во рту.

Тяжелый образ пробуждает разнообразные ассоциации, вдруг примерещится нечто из Фихте: я и не-я возникнет, смущая двойственностью.
Образность, философию, картины яви умело дозируя, сочетает Казарин в своей поэзии, гудящей колоколом.

Иван Щёлоков исследует феномен времени (не считая иных – менее важных), исследует жестко, не давая спуску современникам, не щадя и… сами времена:

Ты скажи мне, какое нам время по вкусу
И бывает ли вкус вообще у времен,
Если люди, подобно болотному гнусу,
Облепляют его изнутри испокон?

Стих Щёлокова реалистичен в той мере, какая, будучи определенной явью, не допускает дозу абсурда; однако, когда необходимо он просачивается струйками в произведения поэта, придавая им дополнительный объем.

Краткая емкость Ольги Ивановой дает эффект сочетания современности и вечности, таких вроде бы разнополярных понятий; тем не менее, в сильных красках Ивановой они сходятся, предлагая суммарно выход из ситуации:

со дна условного колодца
из полюбовного болотца
рванув скрозь заросли осо́тца
[зане само — не рассосетца]
кладя на куры таун-чайна
и шумна-бала неслучайна
пересиди [всего делоф-та]
на потолке эфирна лофта

И то, что стихотворение наименовано «к душе», говорит о неустанной работе оной, подтверждаемой произведением поэта.

Путь Карины Сейдаметовой – путь поэзии, осуществляемой сквозь видимые и невидимые препоны, и – над цветами, украшающими жизнь, впрочем, здесь… как будто… цветы мысли:

Чураюсь собственного смеха,
Смятенна — ни добра, ни зла.
Мое обманчивое эхо —
Роса и мгла.

По маргариткам, горицветам,
По заговорам бытия
Приду в люпиновое лето,
Где ты и я...

Емкость ощущений, переведенная в емкость стихов, чуранье собственного смеха говорит об аскетизме внутренней работы: и над собой, и над стихом – расцветающим своеобразным садом.

Подборка Михаила Куимова открывается стихотворением пронзительным, ибо нить острого сострадания, пропущенная сквозь него, – редкость в современном мире:

Собираешь на улице
Осколки бутылок,
Чтобы собаки
Не поранили лап.
Собери осколки
Моего сердца,
Чтобы спасти меня
От внутреннего кровотечения.

…Расколотое сердце поэта… кричащая душа… От этого стихи будут ярче, пусть и пропущенные через фильтры абсурда:

Это в твоей горсти
Свет прорастает, бел.
Чтобы меня спасти,
Кто-то тебя отпел.
Третьим звенеть звеном,
Стало быть, вышло мне.
На языке ином,
Речи привычной вне.

Краткость Сергея Прохорова – от мастерства и опыта, от дара и предвидения:

И сейчас в ответе,
И потом
Мы на этом свете
И на том
За земные сроки
И дела,
И за все уроки,
Что дала
Бедно ли, богато —
Дорожи —
Нам с тобой когда-то
Наша жизнь.

Здесь – мера всеобщности (и всеобщей вины),  пропущенная сквозь мускулистые, обнаженные до самой сути, горящие строки.
Сильная и яркая – так можно охарактеризовать поэзию, представленную вторым номером журнала «Дети Ра».

Александр БАЛТИН