Серей Попов «Прямая наводка», М.: Вест-Консалтинг, Библиотека журнала «Дети Ра», 2024

Туго вскипают, метафизически и жизненно пенясь, слова, созидая суммарно картины бытия — как легли в опыт поэта, освященные мерой дара и своеобычностью восприятия жизни:

Подозревал, что бог следит с балкона,
когда к подъезду шпарил от угла,
где на шестом еще во время оно
слепая радость с присвистом жила.

Икона стиля там квартировала,
неотразимый ангел во плоти —
краса и гордость целого квартала
с необычайной жизнью впереди.

…Вечное ощущение — за нами наблюдают! — умножается вечной же попыткой постичь тайну сего наблюдения.
Новая книга стихотворений Сергея Попова, выпущенная издательством Евгения Степанова «Вест-Консалтинг» в престижной серии Библиотека журнала «Дети Ра», называется «Прямая наводка» и делится на доли разделов…

Поэтический язык Попова не прост; и эта высокая сложность требует и читательских навыков, с которыми в последнее десятилетия все хуже и хуже становится, увы, и тонкого умения воспринимать подспудные пласты поэтического текста:

Страшно сказать и забавно смотреть,
как пререкаются слово и плоть.
Небокопченья последняя треть
всякую чушь подвигает молоть.

Хоть и не факт, что язык без костей —
всякому горлу положена кость —
сказано все — отдыхай да толстей,
но тишина пробирает насквозь.

Жестко характеризуются последние времена, которые суждено проживать собою, своими судьбами: Небокопченья последняя треть…
Именно — обилие пустоты, необязательного и наносного и требует, чтобы постижения глубин бытия не прерывалось, требует — сильного поэтического слова, значительного аспекта миропостижения.

Перекликаясь друг с другом, создавая особую объемность стиха, играют — хотя и совершенно всерьез — звуки:

Дробный пригород дремлет лицом к стене
леса вросшего в окаменевший ил,
до которого дождь по ночной стерне
прошумит в два счета среди могил.

Суммы «д» сильно бьют в бубен читательского сознания.
Жесткое отношение к действительности, развернутой окрест, характеризует поэзию Попова; тем не менее ноты онтологического оптимизма прорываются — лучами отдельных строк:

Время идет по верхам и вбок,
кроны ревут навзрыд.
Все образуется, видит бог,
с пением аонид,
с опровержением немоты,
с опереженьем тьмы.
Прикорневые дрожат кроты,
трудят свои умы.

Все образуется, и поэт, разумеется, ставит на «пение аонид»…
Образность Попова словно — звуком, необычностью мировидения и мировосприятия — поднимается высоко, мерцая таинственными поэтическими цветами и оттенками:

Пустяки, что сбудется зима —
снежная, надежная, большая —
и взамен крутого урожая
холодом наполнит закрома.

Живо и пространно представляются ледяные эти, игольчатые и узорчатые, закрома, величественно продутые холодом.
Величественного много в поэзии Попова, совмещающей и естественность дыхания-бытия, и торжественность высот речи.
Книга «Прямая наводка» хорошо это подтверждает.

Александр БАЛТИН