Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПАРИЖ НА КАРТЕ ГЕНЕРАЛЬНОЙ. Поэзия
Дети Ра АМУРСКИЙ
ПРОСАЧИВАЯСЬ ИЗ СТЕН
* * *
Сумерки. Вещи отходят ко сну.
Ветер покачивает сосну За окном запотевшим. Душу, что же, чайком потешим. Боже, как сладко подчас в непогоду В углу медвежьем, где не надо в угоду Кому-то вежливо отвечать в телефонную Трубку — не могу, простите, заботу онную Поручите иксу или, лучше, игреку. Боже, как хорошо, когда по птичьему выкрику Можно просыпаться, не спеша на службу, Не благодарить никого за дружбу, Подразумевая какие-нибудь услуги. Сумерки. Вещи отходят ко сну, как слуги, Оставляя в покое хозяина наедине с тем, Что, будто просачиваясь из стен, Именуется — мыслями, звездными многоточиями Мерцающих фраз, а если короче — ночью. * * *
Запечному сверчку земной простор неведом,
Весь мир ему — смычок, свеча, тайник, И велика ль беда, коль под Полтавой шведом, Сорвавшись с высоты, июньский день поник. Сквозняк ли пролетит далеким флейты эхом, Нырнет ли в ночь состав над темною рекой, Гроза ли громыхнет расколотым орехом, — Играет тихо он, душе даря покой. Жгут горизонт закатный сто пожаров, Стожаров раскрываются цветы, И одного лишь жаль, мой друг, пожалуй, Когда — вблизи — его не слышишь ты. Речитатив на тему сослагательного наклонения
Особая вещица — время. Вроде Телефона, в котором знакомые голоса все реже, Ибо, как фронтовики говорили, убывает нас в роте. Лишь пес по-прежнему брешет На караван, проходящий сквозь иголки ушко Туда, где на вечной школьной карте вопросом о юге Крайнем — бывшей империи, — Кушка, Забытая Богом, забилась. Вьюги Там не бушают, имея в виду — снежные, Не песчаные. Судьба миловала меня от их объятий, Но Азия, если о ней, пленила издавна особым духом. Нежная, Жасминная, или — саксауловая, вроде наших пропавших ятей. О том припоминая, соскальзываешь к открытиям, Пржевальскому, Ла Перузу, смазанным горизонтам. У меня есть Приятель в их темных бумагах знающий толк, но момент отплытия, В надежде услышать впередсмотрящего пьяняющую весть: Земля! — не наука, а нечто иное, вроде первого Антоновского яблока, поцелуя, стихотворения, Июльского ливня — всего того, что движению будней мерного Маятника оказывает, как бы, сопротивление. Когда-то, во времена царя Ирода, а правильнее — Гороха, Мне думалось о далях, где солнце вставало ало, Однако ж судьбою указанная дорога, Туда вести не желала. Странные предопределения: пространство, Время. Не вообще, — каждому из нас отмеренные. Прекрасно или пристрастно. Глубинами. Мелями. Транзитными Венами. Вскрытыми венами. Что касается Востока и Запада, то им, по определению, Даже случайно не оказаться в одной каюте или купе вагона, Разве что, меридиановому судьбы делению Позволено быть на одной ладони. Ладони мои — страницы судьбы, Изломанные морщины-лучики: Увы, у прошлого нет сослагательного «бы». А, впрочем, оно ведь к лучшему. Виталий Амурский — поэт. Родился в 1944 году в Москве. В печати выступает с середины 1960-х годов. С 1973 года живет во Франции. Журналист русской редакции Международного французского радио RFI. Автор книг: биографических эссе «Памяти Тишинки» (AMGA, Париж, 1991), бесед с русскими писателями и поэтами «Запечатленные голоса» (МИК, Москва, 1998), сборников стихов «Серебро ночи» (Eesti Kultuurikeskus, Таллинн, 2005), «СловЛарь» (изд. Дронникова, Париж, 2006), «Трамвай А» (МИК, Москва. 2006) и «Tempora mea» («Литературный европеец», Франкфурт-на-Майне, 2007). Лауреат премий журнала «Футурум АРТ» в номинации «Поэзия» за 2005 год и журнала «Дети Ра» за 2006 год за составление номера, посвященного теме «Геннадий Айги во Франции». |