Свежий Номер

№ 5 (103), 2013

О Марии Марковой в последнее время пишут и говорят много. Немного жаль, что внимание, к ней обращенное, когда­-то зиждилось не на литературном начале, а на пресловутой премии, которую отчего-­то забыть (а то и простить!) ей не могли.
К счастью, вышедший в минувшем году сборник заставил говорить о Марковой как о литературном явлении — больше и увереннее (мне дороги ее стихи со времен дебюта в «Знамени» и позднее, с подборки в «липкинской» книжке, а потому я пристрастен). Вот и Эмиль Сокольский в журнале «Зинзивер» № 2/2013 подбирает ключи к ее — неотшелушенному пока — миру: «Звуки приглушены, очертания предметов зыбки, размыты, состояние природы, которая то и дело становится фоном ее переживаний, гармонирует с ненастным состоянием души, — состоянием душевного одиночества как нормы жизни (“Если в мире холодно, значит, апрель высок”; “холодом сизым больно хлестнет река”)».
Но если Сокольский ориентируется на дыхание, на эмоцию, на вкус, Евгений Абдуллаев («Дружба народов», № 3/2013) раскладывает по полочкам: «Очевидность поэтического голоса, взгляда на мир. Такая же очевидность традиции… <…> Много детских воспоминаний, картинок — еще одна особенность современной молодой поэзии (замечу, что современной молодой поэзии свойственно перенасыщение. — В. К.). <…> “Соломинка” — дебютный сборник; это объясняет и оправдывает присутствие — рядом с яркими «соломинками» — изрядного количества средне-поэтической “соломы”. <…> …сборник яркий, останавливающий на себе внимание. И обещающий продолжение».
Отрадно, что сместился акцент разговора. И продолжение — более чем очевидно. В этом смысле и «солома» не во вред. Она — оттеняет, выделяет, прорисовывает контуры будущего. Которое уже — в настоящем.

В последнее время, читая подборки Константина Кедрова (в «Детях Ра» и «Зинзивере»), чувствовал удручающее ощущение, что ничего нового для себя уже не открою. Ошибался. В «Журнале ПОэтов» (№ 1 / 2013, см. портал «Читальный зал») шахматный цикл «В’южный ферзь» — свежий, яркий, разнообразный, образно-очаровательный. Как принято говорить — учебник для поэтов будущего-настоящего, поскольку у нас подавляющее большинство творцов — из будущего и о будущем. В общем-то, логично: жизнь поэта — не сплошная творческая удача, но — поиск. В разных местах, под разными ипостасями, ликами, а порой и (вспомним название мемуаров Старшинова) личинами. Сегодня слово, сказанное поэтом, отражается во мне, завтра — в вас, потом отрезонирует от космоса и уложится — между других слов — в канон шедевра. Эта взаимосвязь вечна, слово порождает слова. Или, если попытаться сказать метаметафорой, слово рождает слово, которое вынашивает его же. Или — вечен звук, поиск, соцветие фонем (ect)?
Для меня очевидно одно: «В’южный ферзь» ярок именно тем, что невозможно предположить — что же будет далее. А потому проглатываешь строчку за строчкой, где-то пролетая мимо, где-то обогащаясь.

От природы (любой исходной точки!) масштаб цикла увеличивается многократно — к заоблачным высотам. К мирозданию, големам, Христу, Будде. Это — охват. Вселенский, сиречь — бесконечный, во всяком случае, для нашего куцего сознания.

Не раз задумывался над тем — что из себя представляет чистая материя творчества. Черный ли квадрат Малевича, алфавит, семь (или 12 — как отметил, засылая Гарипову за европейским песенным золотом Градский) нот? Чистая материя — ресурс или выжимка, конструкт или гармонически слаженное нечто? Или материал — что у Хлебникова, что у Кедрова, что у… Поэтов, у которых хочется учиться. Не подражать — нет! — а выискивать тебя обогащающее, ибо совершенно неизвестно, что преподнесет следующая строка.
И таких поэтов — слава Богу — в России немало. Благословение это или проклятие? — подобный вопрос звучит в голове все чаще.