Свежий Номер

№ 7 (81), 2011

В киммерийском раздолье, чей лад —
Сущий клад, Божий сад, рай и ад,
Больше — все-таки рай, ибо в нем
Реже страхи да игры с огнем,
Чем в былые года, с их бедой,
С их полынной звездой над водой,
С их упрямством, достойным похвал,
Ибо выжил и связи не рвал
Ни с отчизной, ни с верой своей,
Скиф, скиталец, певец, Водолей,
Ни с любовью, что всюду права,
Ни с надеждой, чьи помню слова,
С их волшбой и мольбой на холмах,
С их разбродом в домах и в умах,
С их тоской, с карнавалом химер,
Где кошмары, мечтам не в пример,
Настигали ночами в пути,
Дабы понял, куда мне идти,
Прорываясь вперед или ввысь,
Напрямик, сквозь авось да кабысь,
Через морось бесчасья — иглой,
В глушь, где глиной, смолой и золой
Сдобрен смысла подспудного пласт,
Где простор никого не предаст,
Где покой вслед за волей встает
И хорошее что-то поет
В киммерийском укроме, в тиши,
Где спасеньем, небось, для души,
Станет речь, потому что лишь с ней
Крепнет дух средь седеющих дней.

Какая птицам-то корысть
От этой песенки с оглядкой
На грусть, которой все же бысть
Уже открыто, не украдкой,
От взглядов больше не таясь
И здесь — и, стало быть, повсюду,
Где есть намек еще на связь,
Чью весть отнюдь не позабуду?

И что за облако встает
За этой музыкой с грустинкой,
Где тот, кто может, узнает
Послевоенною пластинкой
Еще кружащуюся блажь,
Провинциальную, степную,
Чью власть невзгодам не отдашь,
К восходам вовсе не ревнуя?

Откуда смутный этот яд
В напевах радостных пичужьих,
Где страхи прошлого стоят,
Как стражи пришлые при ружьях?
Восторг испытывая свой
На прочность или небывалость,
Качая певчей головой,
Они звенят: какая жалость!

Какая жалость, что ушло
Все то, что речь твою ковало,
Хранило, все перенесло,
Переживая, ликовало!
Какая радость, что вернем
Приметы мужества и роста,
Врастая в почву с каждым днем,
Хоть это выдержать непросто!

Душа устала от невзгод —
Так что ж ей все бормочется?
Кого еще переведет?
Ответствуй, переводчица!

Не то хандра ее грызет,
Не то забыться хочется, —
Кого еще перевезет?
Ответствуй, перевозчица!

За ночью ночь впитались в кровь,
За тенью тень мерещится, —
Куда же рвешься вновь и вновь?
Ответствуй, перебежчица!

Была с любовью ты в ладу,
А все ж легко ли плачется?
Куда идешь ты, как в бреду?
Ответствуй, передатчица!

Была ты верою жива,
Царица, не приспешница, —
Так что же дышишь ты едва?
Ответствуй, пересмешница!

Была надеждой ты сильна,
Хозяйка, не поденщица, —
Зачем же мечешься одна?
Ответствуй, перегонщица!

За мигом миг, за часом час,
За днями дни растаяли, —
И видеть суть в который раз,
Казалось бы, не чаяли.

За годом год, за веком век —
Не жертва неизбежному,
И чуять путь меж древних рек
Дано тебе по-прежнему.

Пушинка тополиная. Снежинка.
В глуши, во мгле окраинной — тропинка.
Само собою — старая пластинка.
Мелодия, в которой — грусть и свет.
Само собою — музыка. Привада.
Вечерний луч. Обвал ночного сада.
Облав и зол просчет. Предвестье ада.
Преддверье рая. Выбора ли нет?

Само собою — память. И за нею —
В который раз, врасплох, да все сильнее,
Оправданнее, преданней, вернее, —
Стихов давнишних строки — на потом.
И вслед за ними — голоса явленье,
Томленье плоти, речи просветленье,
Стремленье к сути, крепость впечатленья,
Завязанного в сумраке жгутом.

Само собою — мира созреванье,
В пустом быту глухое пребыванье,
Потом — прощанье, с прошлым расставанье,
Горенье, вдохновенье — сквозь года,
И — взлет сквозь высь, и — в глубь проникновенье,
И — в даль прорыв, к лучам прикосновенье,
Призыв, и отклик, нови мановенье —
Сквозь явь и кровь, — и пенье — навсегда.

Свеча на подоконнике. Зимою,
Сквозь ночь и речь. Фонарик за кормою.
Отплытие. Прибытие — куда?
Событий — вдосталь. Вдосталь и наитий.
С лихвою хватит нитей и открытий.
Была еще ты многих домовитей.
Тогда уже взошла твоя звезда.
Мне и теперь она милей и ближе,
Чем та, с которой дружишь ты в Париже.