Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовАнна Павловская
БОЛЬ ПРОДЛЕВАЕТ БОЛЬ
1. Денису Новикову
Не спасает перо и бумага,
не спасает божественный дар, золотое сечение мака превращается в черный кошмар. Открывается дымная бездна, отверзается звездный сезам, переносится боинг воскресный прямиком к Гефсиманским садам. Что ты видишь, склоняясь над чашей? Что ты ждешь от шумящих ветвей? Всем бывает когда-нибудь страшно, а бывает и страха страшней. Кто однажды махнул и поехал — до конца по орбите кружит, но является ангел в доспехах и копьем ударяет о щит. 2.
Вдруг распрямляется пружина
и поднимает во весь рост, но истина недостижима, зато возможен передоз. Пульсирует на шее вена, и погасает свет в очах, и слышно, как поют сирены, во тьме качаясь на ветвях. Гляди же, небеса открыты — по лестницам и по трубе, как гильзы прыгают копыта, бегущих ангелов к тебе. * * *
Боль продлевает боль,
радость не насыщает, разве что алкоголь временно защищает. Мир обретает цвет и предстает в объеме избранных детских лет… В первом, должно быть, томе желтый июльский луг, марево над осокой… Не выпускай из рук бабочки многоокой. * * *
Только солнце склонит
над землею рога — и на землю летит золотая лузга. На черемуху сыпет, висит над водой. Ходит в озере рыба с дырявой губой. Только луч просечет эту воду до дна — в камыше промелькнет золотая спина. Это слезы в ресницах, что бляшки слюды. Это снится истертая линза воды. Это боль по себе расширяет зрачок. Это ноет в губе заржавевший крючок. Сибирский романс
Мутной водки и курева,
и подальше — в Сибирь, где с нечесаной курвой спит в снегах богатырь. Вижу хату сосновую, золотой абажур, по утру нездоровую мысль при взгляде на шнур. Скука душная, тяжкая, как медвежий кожан. — Жизнь прошла между ляжками этой дуры, братан. Ничего здесь не сдвинется, время чисто из льда, вот когда мы откинемся, говорят, вот тогда… * * *
И как только на вдохе зависнешь,
и заглохнут внутри клапана — Атлантида похеренной жизни, распускаясь, всплывает со дна. Вижу смысл, постигаю идею, воплощаю движенье светил. Достоевский с петлею на шее за мгновение все ощутил. Но для бездн, где летят метеоры, ни большого ни малого нет. Боль утихнет и с мягким укором поутру возвращаешь билет. * * *
Как по щучьему, значит, велению
ты из мрака выходишь на свет, но меня не щадит сновидение, я же знаю — тебя уже нет. Долго ль коротко дверь открывается, ты заходишь, садишься к столу, каша варится, кот умывается, амариллис пускает стрелу. Я здесь — тень, приживалка и пленница, так, хожу и смотрю не у дел. Здесь теперь ничего не изменится — дом был продан, по слухам, сгорел. Кто-то выбрал для нашего сретенья дом зеленый в вишневом саду. Я согласна на горечь всеведенья, я сюда непременно приду. * * *
памяти дяди Лени
Я помню это время плохо,
наверно, это был апрель, когда костел святого Роха взвинтил свою виолончель. Шли за поминками поминки, песок перемежался льдом, и шла я в траурной косынке в огромном городе пустом. Ты видишь, мужество иссякло и сокрушилось на песке, но я крепилась и не плакала, держала губы на замке. И если бы не этот жалобный мотив, когда бы не мотив, я разве верить перестала бы, так сразу руки опустив? * * *
На стопку хлеба положить
и сверху сигарету. Я не могу тебе простить отсутствие ответа. Ведь это больно навсегда на всем поставить точку. Не имут мертвые стыда и не дают отсрочки. Мы все мертвее мертвецов по гамбургскому счету, приходим в жизнь на шесть часов как ходят на работу. Спокойной ночи, малыши, все бесполезно для души столь равнодушной к плоти, как музыка к работе. Баллада о лирическом герое
Я избегала четких рифм
и точных утверждений. Мозги, как пальцы, обслюнив, считала, голову склонив, мильоны знаков водяных в купюрах сновидений. Я пролагала путь собой и шла вперед по трупам самой себя, и мой герой что день пускался на убой с подъятой гордо головой, сложив в улыбку губы. Но это было полпути — чтоб дальше я могла идти. Его я воскрешала, чтоб снова чувствовал в груди отравленное жало. И вот однажды он сказал, сказал мой бедный Вертер, три сотни раз я умирал, три сотни раз я воскресал, и я теперь — бессмертный. Анна Павловская — поэт, эссеист, прозаик. Родилась в 1977 году в Минске. Сменила несколько творческих вузов, в том числе — в Москве. В 2002-м году стала обладательницей Гран-при «Илья-премии». В этом же году в московском издательстве «Алгоритм» совместно с Павлом Чечеткиным вышла книга стихотворений «Павел и Анна».
|