Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПоэзияАлександр ПЕТРУШКИН
ХЛЕБНЫЙ МЯКИШ В РУКЕ
* * * о чем о том скрипят ладони
пластмассовые темноты все переправлено направо нарывы рты животное все наизнанку идет гулять и начинается по знаку вся жизнь опять о чем о том ты некрасива и голубь мне не говори молчи со мною я сам во тьме * * *
Мраморный шелкопряд из прозрачной нефти,
выткется ли нам огонь по вые и вере? Скоро проснется ю-туб и небо осветит — больно не будет, боже, до этой эры вставят плечо, а после введут нас в спящий Режимный отдел, шаражку, почтовый ящик — здесь ты начнешь говорить о себе иначе или сыграешь в гроб, как вчерашний ящер. Эти ступени станут прозрачней дома. Смотришь налево — а там — живые — еще знакомы, справа лишь коридор и брусчатка света, сзади маячит и говорит санитарка Света: Будет тебе, мой хороший, уже невесомый небо несешь на себе, на молчанье смоленном, только Нева с Индигиркой впадают в небо чтобы вконец по тебе оперилась роба. * * *
Возможно, ангел нулевой
забудет здесь стоять в своих — не рифма оправданье, а кто со сторон других приник — он смотрит из пяти сторон в шесть стрекозиных глаз твоих — (во как!) теряется лицо и вырастает полый лик. Вот так — нас осуждает речь на говор или проговор… так Бог проходит через слог, его сдирая. видишь? стер. * * *
над огородом птица спит
так ты не отпускаешь — говорит так вычеркни меня в черновики не потому что просто не болит не потому что осень глубока и потому что прячется пока ты осекаешься и смотришь внутрь и вниз как в небо вырастает ключ из лиц из круга ближних и слепых дворов из псарни матершинной из пивных я всех простил и ты меня прости и проведи над огородом птиц не пробуждая местный черновик не потому что видишь а не спит и остается Богу всех обнять как птице не умеющей летать * * *
а свет сойдет на нет
на нет не переводим переводим лишь ангел в подземном переходе он по природе свой любому из углов идет где замолчать бы в любом из языков где из любого смерть бежит венозной кровью не переводима жизнь особенно с любовью особенно с землей или хотя б золою я помню я был жив под богом и горою * * *
сберегая бескостных детей хлебный мякиш в руке
бродят волки в своем отраженье в кыштымской реке перебросишь сюда хлебный шарик проглотит нас волк или тьма обшмонает своих а ничьих недотрог поразительна речь и заразна как будто бы бог застыдился и спрятался в горле как будто бы смог защитить всех бескостных стоит эта кость поперек видишь мякиш в руке слышишь в горле застрявший глоток * * *
а это я в песочнице сижу
перебираю руки всем подземным и деревянным птицам лужи жмут текут себя сметают в темень — темень сметают в семь кругов и семь гуртов перебирают руки своим семьям ты выпал расписанию и крот смеется как воронка в это время сижу в песочнице и снеговик сквозь рот смеется как ворона черным полем идет как бог совсем наоборот пережимая горло этим голым а это я в песочнице сижу вокруг меня прополотые грядки и деревянны птицы на плече и за плечом и как и все и кратки а это я а это полубог он руки равно раздает ребенкам и всех целует но одних сквозь лоб других сквозь их молчание в пеленках и это я в песочнице и я уже наговорился с этим богом и руки удивительны терять и в поездах уже не беспокоясь * * *
Невоспитуемые мы — перевоспитывать не поздно:
во всех небесных детдомах — то карантины, то доносы. Не заговариваешь боль, не проговариваешь смертных: учиться поздно говорить — вокруг Кытлым. Из незаметных я самым незаметным стать хотел бы — угольною пылью… у нас — особенная сталь — из тощей и прозрачной выи рукою вынешь голоса тех, кто лежит здесь под дорогой, припоминая Богу мать и, с матерью перед порогом заканчивая разговор, перед порогом с каждой сукой я говорю, как говорю (все чаще через пере) стуки И с этой стороны стучат, и с этой обломают перья — как смерть кумам или ментам — все кости в глотку полной мерой. * * *
под деревом сидит над головой
то голос твой то голод твой по слуху и другим за это спим за то законник может даже финку в бок и внемлет Бог а голос твой слабее изнутри и выйдет три три голоса болячку этот звук протри испуг под деревом сидит над головой с самим собой царапает смешные письмена как смерть страна Александр Петрушкин — поэт, организатор литературного процесса, родился в Челябинске, жил в Озерске, Лесном, Екатеринбурге. Учредитель и издатель нескольких антологий, книжных серий, альманахов и журналов. Куратор литературных премий, фестивалей и семинаров. Лауреат нескольких литературных конкурсов. Организатор и куратор литературного портала «Мегалит». Живет в г. Кыштым.
|