Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПоэты Екатеринбурга на карте генеральнойЮрий КАЗАРИН
НЕЗРИМЫЙ ОБРАЗ
* * * В глазах озябших у меня
встает растение огня: и мох, и травы, и стерня, полынь, репейник и татарник, шиповник, — господи, кустарник, подлесок, просеки разрез, и, наконец, тайга и лес. Где в солнце лета и зимы — как в сердце бога — сердце тьмы, как призраки зимы и лета, и вспышка тьмы, и вспышка света — не тень, не эхо, а предмета незримый образ на лету, когда мигает сигарета и рассекает высоту. * * *
Ведро воды, ведро огня,
ведро золы, ведро малины — еще в деревне у меня и у тебя — объятье глины, объятье дров, когда берешь огонь и снег в одну охапку и звезд рождественская дрожь с тебя легко сбивает шапку. * * *
Выходили деревья из леса,
обступали мой дом — до навеса, до китайской поленницы дров, на делянке узнавших железо, бересту на снегу без нареза, черно-белую повесть без слов. Доходили деревья до взгляда и стояли — ни шагу назад: Вот начало последнего сада, не прочитанный Господом сад… * * *
Все исчезает на лету:
и слух, и взгляд, и осязанье, и запах с горечью во рту — и упирается сознанье, как вьюга с полем — в высоту, где — холод, от себя свободный, сращенье счастья и беды — и новый свет, как свет подводный — без тьмы, без света, без воды… И всюду вечности следы. * * *
Вынешь зеркало из колодца —
поднимается муть одна: время пьет себя — не напьется. Пьет до дна. Только вечное в небо льется, где и плачется, и поется, и качается, как сосна, и, как звезды в ресницах, рвется — исполняется тишина. * * *
Всегда в морозе паутина —
так дышит только смерть сама. И под костром твердеет глина как бездны дно, как дно кувшина, чтобы в него текла зима, чтоб в красном виделись дома — огня колонны и лепнина, жилище зренья и ума. * * *
Как в приоткрытую дверь,
видно в заборную щель: движется, движется зверь — это сухая трава, зверь — а в земле голова, — так с головою в земле, так с головою в петле, глины набравшая в рот, бедная бездна живет… * * *
Здесь время осенью зовут,
здесь лошадь выпивает пруд — и печь с дровами дышит глубже. Стихи из воздуха плетут, и у детей прозрачны уши. Все больше в дереве пустот, и небо льется прямо в рот всему, что прячется от стужи. И слышно в доме и снаружи, как глина осенью растет. * * *
У земли под мышками тепло.
Заморозков легкое стекло от земли растенья отсекло — стало сердцу холодно и пусто: где веревка сбросила белье — пустота натянута до хруста. В темноте запнешься об нее. * * *
С какого брега
сюда приходит горький дым — на шорох снега в саду по листьям жестяным… Я жил и умер, но все забыл, и вот — живу. Давай закурим и молча сядем на траву. Костер пылает — и сад, как сердце, не болит… И тьма не лает и не скулит. * * *
Слышишь — мертвая петля
угомонного шмеля, первой осенью шального: хорошо дрожит земля под ладошкой у больного. Осень. Иней. Нашатырь. И стоит как монастырь черный лес беспотолочный. И сквозь белый дождь песочный полыхнет в саду снегирь, словно выстрел одиночный… * * *
Обиды острое стекло
мир на две части рассекло: оттуда только смерть стучится — с утра голодная синица родное пробует тепло. Отсюда, господи, туда, где снова острая вода стоит окном — и небом длится. Юрий Казарин — поэт, исследователь поэзии, языковед. Автор нескольких книг стихотворений и прозы. Стихи публиковались в периодике в России и за рубежом. Профессор Уральского федерального университета. Живет и работает в Екатеринбурге.
|