Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовЛада ПУЗЫРЕВСКАЯ
ГУТТАПЕРЧЕВАЯ СТРАНА
Рулетка блажь дорожная — ближе, ближе прочерк вилами на воде
бог не дожил — так те, что иже, всласть затеяли новодел на раскопках, граненых градом, собираешь руками дым — был бы гопник, а будешь гадом вечно пьяным и молодым коль вменяют менялам влипших на просроченной лебеде не вменяемых нас, но лишних на задворках чужих нигде — там, где августа бисер меткий ссыпан в чрево черновика где от дверцы открытой клетки ключ потерян, наверняка там никто никогда не ропщет — глухо, немо, живи слепым и прощать, и прощаться проще чаще осенью, был бы пыл будет пепел — горючий, едкий — этот дольше, чем на века ролевая игра — рулетка, блажь привыкших не привыкать к полумерам и полустанкам — не остыть бы, устав стенать ты опять заблудился, сталкер — там, за зоной, еще стена там, где классики рефлексии чертят классики на песках и не прыгают — ты спроси их, кем приказано не впускать уцелевших во сне покатом, уцепившись — к спине спина глянь, как стойко молчит под катом гуттаперчевая страна коли вьюга
1 Настоявшись на гулком перроне не вещих табу,
распиная по ходу следы на заезженных рельсах, подгоняет сквозняк бестолковых метафор табун до конечной, где падают звезды, срывая резьбу, где подземное заперто эхо. И как ты ни целься — попадешь в переплет, креозотом пропитаны дни, стволовым серебром поименно расписаны пули — мы обучены в голос молчать посреди трескотни беззастенчивых судеб чужих — не бликуют огни семафоров, ликуют пустые табло. Но — толпу ли удивить ты пытался, маэстро подземных молитв, прижимая бездарные сны поутру к турникетам?.. эсперанто потока, бездомный мой космополит — гуттаперчевый бог тишины втихомолку смолит трубку мира кумира тоскливо. Но дело не в этом. 2
Петроград-вертоград, память вечно текущего льда —
пусть крепчает, дичая, дрейфующих снов кали-юга, пусть не всходит на Марсовом поле надежд лебеда, пусть до талого паузу держит вода — не беда. И свисти, не свисти, а мосты не свести, коли вьюга. Незадачливый март тянет время за невский рукав — обернешься, ан — нет никого, это сказка нон-грата, это город прицельных дождей, и лукавь, не лукавь, депортируя птиц из далекого их далека, но в свинцовое небо впадает не твой эскалатор. Коли некуда плыть — нечем крыть, умирающий снег собирают слинявшие с белых холстов херувимы — залатать бы колодцы твои, скоротать путь к весне, но нестойки слова, даже те, что под занавес — не бесконечны. И только отдельные — непоправимы. 3
Здесь такая сибирь выпадает порой на заре,
что хоть смейся, хоть точные рифмы цеди от досады, все едино — Всевышний с крапленых пойдет козырей, разменяет у джокеров сдавших поля косарей и расставит посты по периметру Летнего сада. Не придешь со щитом — на щите благовесть донесут до хмельных часовых нашей вечно неполной колоды и тогда не спасет междометий скупых самосуд от горячечных снов наяву, на весу, да не суть — этот город и сам словно сон, только больно холодный. И пускай хоть атланты чугунными лягут костьми поперек мостовых — все едино — all souls for sale!.. здесь такой мегаполис прополешь с восьми до восьми, что уже не взойти, хоть какой троп ли, трап ли возьми. Слышишь, cеятель вечного-млечного?.. Жни, что посеял. Суеверное
Что до времени нам?.. как по году его ни вымаливай,
стрелки ни подводи — ускользает проворное чудище, скрипнет старыми рисками на циферблате эмалевом, и курантам кранты. Только кажется — есть хоть чуть-чуть еще. Я тебя попрошу — не запомнись проспектом заплаканным, оступаясь степенно в подтеках огней Староневского, где у редких прохожих сердечные клацают клапаны, и гудят до утра гуинплены, и спрашивать не с кого — век который уже не взойдет из заветренной сырости свора борзых теней на уклончивом небе камлающем, да и что на озимом миру может запросто вырасти?.. Вон дрейфует моя кочевая звезда — мал-мала еще. Ты приснись декабрем, в календарь с долгожданными числами волоча нерадивое счастье хоть силой, хоть волоком по замерзшей воде ли, полями ли чистыми-чистыми в волоокие сумерки, наспех подбитые войлоком, где стареющий Бог разведет искрометное месиво, суеверно застыв по колено в космической обрези, и поди разбери — то ли блажь этот снег, то ли месть его?.. На ветру для молитвы нужны образа, а не образы. Канитель
Л. Барановскому
1
пространная дышит на ладан
страна под амбарным замком но ты улыбнешься — да ладно с ней не понаслышке знаком да лишь бы хватило таланта и было при жизни — по ком капель рецидивом чревата к заутрене вынь да положь врача, чья несладкая вата укутает улицы сплошь а лучше — поставь запятую стремясь не в строку потакать и я что есть сил забинтую в соленые сны эстакад и осень, чья песня холопья и город без лишних хлопот — снижаются снежные хлопья сгущается время из-под небесной ладони повстанца поровшего в прошлом порой заветную ересь — останься снег может быть тоже пароль 2
дано: километр 101-ый
плюс беглых следов кружева швыряет хрустальные перлы звонарь, не устав крышевать заметных на черном залетных осевших в скупой чернозем — вон колокол словно зовет их поставивших щедро на все в отказ не ушедших, покуда полна перезвонов казна да бьется на счастье посуда — не дольше, а дальше как знать грести ли по темным аллеям где прочерк, просрочен, висит не по беспределу болея — судьбой заплатив за визит 3
ни царства за то, ни коня им
смотрящий открыл вентиля известным макаром гоняет по-старому стилю телят где вусмерть дороги месили слетаясь на свет впереди сбивались в шалманы мессии не спрашивай, не береди где родина в синем платочке ни Крыма не сдаст, ни Курил ни слишком горячие точки в которых не сразу вкурил за что между тем отметелит устав по слогам донимать мы — петли в твоей канители небрежная родина-мать 4
потянет из сумерек волглых
с вещами на выход — забит светило садится за Волхов но вновь восстает из Оби и на спор не скрою восторга зардевшимся словом соря — надежда приходит с востока где, если дословно — заря где айсберг плывет наудачу под шелест хозяйских сутан а здесь — безутешно судачат застрявшие в льдинах суда что альфа — ни зги, ни омега на небе без звезд — не родня три года здесь не было снега три года + тридцать три дня печеные сны печенега — ни дыма всерьез, ни огня вот только кого ни спроси я на что белый свет променял божатся — здесь тоже Россия а стало быть — и про меня этот город мне нужен
На каком-то этапе сольются и шепот, и крик
в безупречное эхо, потянет из прошлого гарью, и никто не ответит — за что и на что нам подарен обесточенный город, где даже рассвет не искрит — дело к осени, darling. Дело снова к дождям, научившим нас страх кабалы сонно путать с прогнозом погоды, и истово мерзнуть, не оставив следов, уходить в гуттаперчевый воздух, что беда, что вода, да по-прежнему жмут кандалы — заменить бы, да поздно. Прорастая Сибирью, сбиваясь с разменных «увы», постояльцы кедровых закатов, привычные к кляпу нарицательных истин — вы поздно снимаете шляпу перед звонким безмолвием, раз не сносить головы, раз пошли — по этапу. На какой — посошок?.. Наугад бы разбавить вино — не живой ключевой, а обычной водой из-под крана, вряд ли это побег — из себя, по московскому — рано, по сибирскому — самое то… Слышишь, вызови, но — не такси, а охрану. Что бы там ни версталось впотьмах, а не спят сторожа, стерегут, опрометчивых, нас — и от взмахов напрасных, и от звона кандального — видишь колонну на Красном?.. до последнего за руки держат, а руки дрожат — здравствуй, город мой, здравствуй. Там — не верят слезам, здесь чужим не прощают обид, Старый мост от влетевших по встречке все уже и уже, приасфальтовый ветер с сомнением смотрится в лужи, но залетные сны быстротечны, как солнце в Оби — этот город мне нужен. Лада Пузыревская — поэтесса. Родилась в Новосибирске, окончила Новосибирскую государственную академию экономики и управления. Публиковалась в журналах «Сибирские огни», «Новосибирск», «Эдита» (Германия), «Камертон» (Иерусалим), коллективных сборниках и альманахах. Финалист поэтических конкурсов «Муравей на глобусе», «Поэзия» и др. Член Международного союза писателей «Новый современник». Автор книг стихов «Маэстро полуправды невсерьез» (2004, Новосибирск) и «время delete» (2009, Санкт-Петербург). Живет в Санкт-Петербурге.
|