Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерПерекличка поэтовЕлена ИГНАТОВА
ЗДРАВСТВУЙ, ЗДРАВСТВУЙ…
ЛЕТНИЙ САД 1 Ты зачем, Летний сад, припадаешь к губам,
в полоненьи души обретаешь свободу, кроме голоса, что я тебе передам? Но тебя обучает жестоким стихам ветер, что разоряет древесные своды. Начинается утро корявых небес, облака поражает припадок боязни. Здравствуй, здравствуй, зверинец постылых чудес: чугуна тирания и каменный лес — мы готовы для праздничной казни. Начинается утро — и сад освещен, он кренится к воде в исполинском замахе, он сверкает, как лезвие над палачом, но мы неуязвимы, мы тоже живем и не клоним голов на стрелецкие плахи. 2
Дроги твоих мастеров,
судьбы людские — все мимо, страшен бессмертных удел. В зимние ночи, о сад, ты покинут стоишь, нелюдимый. Камень улыбчив и бел. Или мы тени тебе, скользим с шелестеньем бесплотным — бренного мира слюда? Трубы оркестров парадных, краски гуляний народных — не отражает вода. Но никогда мне с тобой, никогда не проститься, эта любовь без утрат: черные сети ветвей, на которых не селится птица, не остывающий сад. * * *
Это ветреное небо,
облаков обломки, сколы, не прошу иного хлеба — в день октябрьский, невеселый воздух твой вдыхать тяжелый. И зачем земля такая, все родней она и жальче, то простит и отпускает, то к подошвам прилипает, приникает — жарче, жарче… ПОДВАЛ
Потребен для души подвал,
в котором зеркало слепое качается, как с перепоя, и кажет вместо лиц такое, что явно — лезет на скандал. Душа спускается в трактир, уже в предчувствии разгула, она хозяину кивнула, спросонок медлит Мариула плясать и кружевом трясти. Как сладко мне в кругу купцов сидеть на лавке посередке (дымится блюдо голубцов) и по обычаю отцов размачивать печали водкой. Но пенье — чудо… Расскажи, как плачем, и как жилы тянет, как голос бедственно дрожит, и «степь кругом…» И стынет жир гусиный. И как легче станет. Душе потребен этот стыд трактирный, квашеное братство, где каждый каждого простит, и есть обиды, нет обид — тогда уже не разобраться. * * *
Там, где Владимир-город жил,
там пахари легли, и силы из раскрытых жил на травы истекли — и стали велики поля, а реки глубоки… Ты не вмещаешься, земля, в монгольские зрачки. * * *
Наверное, простой вопрос
у вычурной литой ограды, где прутья в форме вопросительного знака, а промежутки затянул мороз. Наверное, дела легки у женщины, взглянувшей мимоходом. Она красива. Под платком пуховым ее глаза прозрачны и горьки. Наверно, зимней сухости налет привел к тому, что люди подобрели, царит и празднует над городом Растрелли, сухое пламя согревает рот. * * *
Вскрикнула я среди сорного поля,
среди васильков, крапивы, полыни, вскинув пылавшую руку с ржавым цветком проволоки. Молодело соцветие зла, наливаясь цветом парадов, факельных шествий, румянцем юных энтузиастов и младенческим криком боли. На сорном поле, где принимаем крещенье боли, земли прививку, вместе с клевером и ромашкой, подорожником и полынью породнилась я со злой колючкой, терзателем плоти, ржою насилья. * * *
Мне никогда не вернуть перепелок в полях
(влажный их куст, возникающий сразу на взлете), шороха ночью в сарае и — детям на страх россказней про кабанов на заросшем болоте. Бабка учила письму на коротком письме, путались мамины строчки, и все-то мне снилось: невод волос ее темных, и слово ко мне, слово любви искалеченным золотом билось. Старое русло моя заливала судьба, ствол кровеносный полнился помнящей кровью… Братьев моих голоса, бабок моих ворожба — что вы сулили, сойдясь по ночам к изголовью? * * *
Эти две — голубые русалочьи веки
угловатые плечи — не мы. То ли в тереме, то ль в корабельном отсеке смотрит Божия Матерь из тьмы. Тяжело ли — родиться в Страстную неделю, Знать о Блоке, на воске гадать? В этом доме, где души давно овдовели, где учитель — терпенье, а чтенье — Аврелий, тяжело ли стихи сочинять? Обрученные слову еще с колыбели, на разлуку гадаем и тянем вино. Ясным пламенем день догорает в апреле, и провидеть судьбу не дано. * * *
Загляделась я в полынью.
На невнятную жизнь мою по воде неясной гадаю — закраснелась вода, зажглась: это облако, отразясь, занебесным коснулось краем. Елена Игнатова — поэт, прозаик. Родилась в Ленинграде. С 1975 года постоянно публиковалась в самиздате и в изданиях русского зарубежья, Автор шести книг стихов и двух книг прозы («Записки о Петербурге» и «Обернувшись»). Стихи включены в антологии русской поэзии ХХ века, изданные в России и других странах, многократно переводились. С 1990 года живет в Иерусалиме.
|