Главная страница Главный редактор Редакция Редколлегия Попечительский совет Контакты События Свежий номер Книжная серия Спонсоры Авторы Архив Отклики Гостевая книга Торговая точка Лауреаты журнала Подписка и распространение |
Свежий НомерРецензииМихаил Николаев, «Пустынный ангел»
М.: «Вест-Консалтинг», 2015 Где точка отсчета? Где конечная остановка? Жизнь, которая начинается не с рождения и заканчивается не смертью? Зачем бы человек так старался в своем совершенствовании, в выполнении долга, если все сводилось бы к земной смерти? Живем с ощущением выполняемого долга и этот долг бесконечен. Только понять не можем, кому должны больше — нашим близким, далеким или самим себе?
Михаил Николаев один из поэтических выразителей этой мысли, нащупывающий ее интуитивно в закоулках времени и памяти: Жестяная гробница. Килька в томате.
Исподлобья свинцовый, замедленный взгляд, Может хватит стаканом судьбу виноватить?! А, быть может, и нет. Может, это не яд, А целебное противоядие Против сумрачных сил, неподвластных уму. Закуси философием. Будь без понятия. Погрузись без труда в непомерную тьму. Кто же порчу сведет? Кто же снимет заклятие? Где же ключ ко всему? В толк никак не возьму. Так и тянет к столу обострить восприятие, Я ведь должен, я должен еще… Но кому? Михаил Николаев — автор пяти поэтических книг и многочисленных публикаций, живущий в Москве, с 1997 года он член Союза писателей России. Родившийся в 1943 году в Тбилиси, в эвакуации, провел свою юность на Верхневолжских просторах. По профессии — инженер, по призванию — поэт, участник легендарного литературного объединения «Спектр».
«Спасение души, попавшей в драму разрушения империи…», — так характеризует Лев Аннинский во вступительной статье к «Пустынному ангелу» творчества поэта. Можно добавить — это попытки спасения, длящиеся из жизни в жизнь, поиски смысла вне зависимости от эпохи, политики, места рождения: «Пять тысяч лет назад был на Евфрате, / Стоял среди жрецов на зиккурате, / Но и тогда не знал, чего хочу…». И несмотря на душевный и духовный опыт, он не перестает удивляться миру с восторгом первооткрывателя, и на этот раз его открытия воплощаются в поэтическом творчестве. Разбирая стихотворную технику, звуковой ряд Михаила Николаева, можно заметить, сколько здесь труда и профессионального умения, сколько нестандартных рифм и метафор: «аплодисменты голубей взлетают улицей июля», «и ржавый храм мечтаний до небес», «прошлых промахов волчья стая», «форточка, звезды глотая, скрипит». Нередко в поэзию вплетается загадочной философия (или —— философская загадочность), как, например, в стихотворении «Я обитатель медленной страны». При достаточной простоте построения фразы и звуковой инструментовке поэтики Николаева (не принимая во внимание его сюрреалистических стихов — есть в книге и такие!), поэтический смысл может трактоваться по-разному, в зависимости от ситуации. Но сначала хочется привести стихотворение полностью: Я обитатель медленной страны
Неодолимо дальнего простора, Где замерли в преддверии весны Берлоги, лежбища, барсучьи норы. Все спит блаженно в колыбели снов, В предчувствии несбыточного чуда — Весны — без сотрясения основ, Чего-нибудь небесного, оттуда!.. Но знаю, рухнет белая броня, В неотвратимом взломе ледохода, И берега покорные тесня, Взревет разгульной вольницей природа. Светло и яростно запахнет талый снег, Слепая, окаянная стихия! И наяву все будет, как во сне. Я бы проснулся, да места глухие… О чем, собственно, разговор? О старости, когда с приходом весны уже не растолкаешь свою душу для полета фантазии и любви? Или это о конкретном времени, конкретной стране? Или просто о сиюминутном психологическом состоянии человека? В том-то и заключается суть настоящей поэзии, чтоб конкретное поэтическое высказывание перетекало во множество смыслов, подобно тому, как одна капля святой воды превращает банку простой — в святую? В этом метафизическая непостижимость творчества и загадка таланта. Не в разъединении добра и зла, а в их соединении. Таков лейтмотив книги. Миссия блуждающего «пустынного ангела» в «краю неустроенных понятий». Потому и «темное тянется к светлому» (и наоборот), и сама жизнь продолжает поиски смысла.
Между Светом и Тьмой, Злом-Добром, маясь,
мыкаясь понимаем: Эта качка мучительно сладостна сердцу смятенному. Все, что можно обнять, принимаем и обнимаем. И на этих качелях так безропотно светлое тянется к темному… Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
|