Свежий Номер

№ 10 (60), 2009

Ленин говорил,
Что любую кухарку
Научит управлять государством,
Березовский говорил,
Что любую обезьяну
При помощи телевизора
Сделает президентом России,
Вот она —
Поступь истории,
Мощь технического прогресса!

Вот рыбаки,
Они с небес закидывают сети,
Чтоб уловить небесные слова,
Что в лучший час мы говорим друг другу,
Чтоб положить конец нелепой ссоре,
Такое слово — золотая рыбка.

Единожды покинувши уста,
Оно взлетает, а затем витает
Неспешно, над полями, над лесами,
Как подобает рыбке золотой.

Но рыбаки
Лучистые закидывают сети,
Особенно утрами. Вот и все,
Попалась рыбка.
Ей теперь в пруду
Стеснительно, до вечности общаться
С сестричками из всех времен и весей.

Господь не неизменен. Он добрей
Становится от наших добрых дел
И злей от злых. Подумаем об этом.
Господь не неизменен, и пора
Ему уж разлюбить левиафанов,
Что, бороздя бескрайние моря,
Выкрикивают дерзости друг другу.

Но эти далеко не улетают,
И скоро тонут, как плохие птицы,
Их подбирает великанша Хель,
Бубня под нос с лицом багрово-синим,
Она их в кадку, под охрану спрутов,
Она хозяйка хуже Головлевой,
Им неуютно, тесно и враждебно,
Они гниют, и им судьба — забвенье.

Кто помнит нынче гуннские проклятья?

Практичный и неутомимый Дьявол
И тот их за ненужностью забыл.

Вот кафе,
Чугунная кованная ограда,
Широкая вьющаяся листва.

Здесь и прочтем
«Любовную песнь Пруфрока».

Ранняя осень в Москве,
Воздух прозрачен, прохладен,
Шум жизни вокруг
Негромок.



Нужно подумать,
Как провести оставшиеся немногие годы.
Латынь?
Вряд ли это имеет смысл.
Теория чисел?
Хотелось бы,
Но Времени —
(Я теперь пишу это слово
Только с большой буквы) —
Просто не хватит.

Библию
Следует прочесть.

Но главное — стихи!
Наступило,
Наступило Время собирать камни.

Все эти коробки, тетрадки,
Странички, листочки, салфетки...
Набралось их за полвека,
Вот и стану
Сам себе архивист.

А Пруфрок был забавен,
Он хотел стать крабом
И поползти по песчаному дну океана,
Не обращая внимания
На тени рыб,
Проносящиеся над головой.

На крыше храма

Утро,
Легкомысленно смешанное с закатом,
Смотрит на все, происходящее в мире,
Несколько свысока.

Еще бы!
Ведь вчера
(Или сегодня?)
Нет, все-таки вчера,

Я был на крыше
Храма Господня.

Там есть маленькая эфиопская церковь,
Эфиопам,
Самому бедному народу на свете,
Не позволили спуститься пониже,
Церковь на крыше,
И то для них хорошо!

Сморщенный черный старик
С редкой бородкой,
Такая была бы у Пушкина,
Если бы он,
Как Зосима,
Отказался от дуэли и пошел в монастырь,
Благословил нас книгою в форме креста,
Собрал скудную милостыню,
Кто дал шекель, кто два,
Кто и попросту доллар,
А я безо всякой видимой связи
Вспомнил строчки из Эзры Паунда
В собственном переводе:

«Цезарь строит планы против Индии,
На Памире полно римских агентов,
Тигр и Ефрат скоро будут течь,
Подчиняясь нашим приказам,
В Иране уже молятся нашим богам,
На одном плотике через Ахерон
Победитель и побежденный вместе,
Югурта и Марий вместе
Одна спутанность зыбких теней…» —
Боже, это произносит Секст Проперций,
И написано еще в семнадцатом году!

Стихотворение теперь почти закончено,
Завтра, нет, сегодня, нет, все-таки завтра
Мы поедем на Мертвое Море,
Сбудется моя детская мечта
Покачаться на волнах,
Не пускающих в себя человека.