Архив

№ 8, 2005

Литература других регионов

Тоня Тимченко

ReAнимациЯ












 

* * *

Киты
тосковали-скитались
между Киевом и Китаем,
параллельные с облаками,
параллельными обтекаемые,
стекались.
А снизу казалось,
будто тучи друг друга глотали.

 

* * *

Белая кошка играла опавшими листьями.

Один — бурым пятном к спине прилепился.

Будет кошка нарядной встречать безлистый ноябрь.

 

* * *

А матерые волки
матерят
мою матушку
за то,
что мало
била
меня
по макушке.

А я — в веснушках —
как манная кашка
в песочную крапинку —
глажу
злых собачатин
за ушками.
Они в душах —
такие душки,
а под шерстью —
тоже веснушки.

 

* * *

Мужчина как обувная щетка
Страдает всеми болезнями почек.

Мужчина как обувная щетка
Отец троих сумасшедших дочек.

Мужчина как обувная щетка
Не бритый, а потому — не бледный.

Злой, жесткий, жизнью ученый…
Жалко его. Бедный.

 

* * *

Подростки напьются до одуренья,
Будут праздновать всю неделю
День согласия и примиренья —
Революции день рожденья.

Подростки выйдут на площадь ночью.
Будут чмокать, где нету света.
Им про солдат, крестьян и рабочих
Говорили — помнят. Но сколько лет-то…

Подростки утром пойдут с прогулок,
Штаны и руки висят бессильно.
Девчонка с косичкой из переулка —
Веселая, как молодая Россия.

И кто-то молча, а кто-то крикнет,
А кто — за косу… Разные люди.
Она за много годов привыкла —
Просто каждый по-своему любит.


* * *

Рубашка тумана на фонаре
болтается почем зря.
И то, что кто-то глядит, любя,
рубашке — до фонаря.

Ей — все до и для
него — одного.
А ему рубашка
до себя самого.

 

* * *

В феврале веселые дворники
посыпают город веснушками.
В заоконном своем домике
загрустила открытка с Пушкиным.

Растекается — плачет.
Весна, значит.


* * *

Небо — крышечка белая,
мир — банка стеклянная,
я — муха дебелая,
полудохлая, полупьяная.
Чудится, что за крышечкой
легче нашего дышится,
там из шелковых ниточек
ткутся новые крылышки.

Примерить бы поспешила,
да помню, хоть полупьяная,
как из яйца мушиного
рвалась в банку стеклянную.

 

* * *

Лопух — он такой олух:
мягкий, вслух шелестящий,
новый —
стоит дождю пройти —
смеется
щербатым ртом —
дырявым листом —
ему хоть трава не расти.

 

* * *

Треплется ветром листочек ветреный,
гвоздиком, как заколкой, к лобику:
пущу, мол, в дом одинокую женщину.
Только зачем ему
одинокая?

Так и тоскует.
А ветер
все в лоб целует.

 

* * *

Театрик сменило в два цвета кино,
спилил Буратино свой нос откровенный,
белила украл из гримерки Пьеро
И пудрит мордашку до одурения.

Знает, что у него не получится
как у Пьеро — со слезами смоется...
А все равно: чихает и пудрится,
снова и снова — будто бы молится.

 

* * *

Внимательный Некто
никогда
не терял
ключей.
Поэтому дверь
всегда была верна
ему —
чуть заржавленному
и жизнью слегка погнутому.
Когда он
поворачивался и уходил,
она молча
ждала —
терпела, белела,
когда возвращался —
пела, скрипела,
несмотря на боль от пинков
и отпечатки подошв-синяков.
А иногда,
в замочной скважине,
он оставался на ночь:
и Некто не спал,
ждал и слушал
открытой двери
вздохи протяжные.

 

* * *

Здесь никогда не будет просто счастливых,
только несчастные и обезумевшие от счастья.

Здесь никогда не будет просто красивых,
только уроды и замечающие уродство.

Здесь никогда не будет людей,
только боги и отрицающие богов.

Скажи,
почему любовь
живет именно здесь?

 

Тоня Тимченко (Тамбов) — поэтесса. Участница студии «АЗ». Автор книги стихов «ReАнимация», изданной в рамках проекта «Библиотека Академии Зауми».