Литературно-художественный журнал «Дети Ра». № 6, 2005. Сергей Герман

Звенит будильник... Точнее, пищит. Он как-никак электронный, а электронным будильникам положено пищать, а не звенеть. В любом случае я просыпаюсь.
Сперва бросаю взгляд на стену и вижу Штирлица. Лояльность властям здесь ни при чем. Просто я однажды напился и, по традиции, стал стучать кулаком в стену — привык, что в провинции стены кирпичные. А она оказалась из гипсокартона, и мой кулак влез в соседнюю квартиру... Пришлось заделывать дырку первой попавшейся фотографией.
Затем я смотрю направо. Там сопит мой сосед по комнате Лева. Очень своеобразный человек. Он любит все длинно объяснять. Спроси у него: «Который час?» — он никогда не скажет: «Без пяти двенадцать», — а начнет издалека. «Тебе нравятся фильмы Эльдара Рязанова? А Людмила Гурченко? А как ты вообще относишься к советским эстрадным песням середины прошлого века? А какой у тебя любимый праздник, не Новый год случайно?» И т.д. и т.п.
Однажды я его спросил: «Кассеты в магнитофоне в какую сторону крутятся?» Вместо того, чтобы ответить, по часовой стрелке или против, он мне прочел целую лекцию о современной электронной технике. Я чуть не уснул. И вот, до сих пор не знаю, в какую сторону крутится кассета. (Земля, кстати, тоже. Знаю только, что нынче все вертятся: Солнце, Земля, друзья. Один я стою на месте...)
По вечерам мы с Левой играем в карты «на одевание» — кто проиграет, надевает кепку, куртку и идет за хлебом. Но это вечером, а пока что приятель спит.
Иду в ванную. Прохожу мимо комнаты, где живет сосед, которого я ни разу трезвым не видел. Пьяным, кстати, я его тоже ни разу не видел. Я его вообще ни разу не видел — он у нас в коммуналке новенький.

Коммуналка... Когда-то я жил в общежитии, и там было уютней, чем в коммуналке. По крайней мере, потому, что кухня была прямо в комнате. А здесь кухня общая и на одной плите еду готовят сразу пятеро человек (при четырех конфорках, что некомфортно).
Бывает, стоишь у плиты поддатый или просто задумчивый и мешаешь ложкой-поварешкой суп. А суп-то чужой! И мешать его (ему), по всем технологическим понятиям, не положено. А я все равно мешаю!..
К счастью, сейчас раннее утро и соседи еще спят, так что завтракаю спокойно. (В Москве принято поздно ложиться и поздно вставать.) Что у меня на завтрак? Чай, хлеб с маслом и сосиски с яичницей. Как я выбираю сосиски? Можно, конечно, купить за 130 рублей «Венгерские», но я покупаю «Тушинские» за 45. А почему? Да потому, что они отнюдь не в три раза хуже «Венгерских» (если судить по цене), а всего лишь в 1,5 — 2. (Подруг, кстати, точно так же выбираю, по цене прикида...)
О воде и хлебе. Москва — как интернет. В ней много чего есть и много чего нет. Например, нет нормальной воды и хлеба. Воду из-под крана никто не пьет, ее либо фильтруют, либо кипятят-отстаивают, либо покупают в магазинах (обычную воду!). А хлеб, при широком его выборе, — одних лавашей четыре вида — чрезвычайно уступает по вкусу провинциальным белым буханкам. Да и по форме он батон. (А москвичи привыкли к батонам — человек ко всему привыкает...)
Еще о еде. Как-то с Левой едим «Микояновскую» тушенку, рассуждаем. Я говорю:
— Раз мы живем в Тушино, должны есть тушенку. А вот если бы жили в Строгино — пришлось бы есть строганину.
— А в Митино?
— Ну, тогда бы поймали какого-нибудь Митьку, освежевали и зажарили.
— «Мит» по-английски — «мясо», — замечает Лева. Да, в английском он силен.
Кстати, скоро со Львом, пожалуй, действительно дойдем до каннибализма, поскольку, кроме «матерой человечины», все другое мясо уже попробовали.
...Позавтракав, я одеваюсь и иду на работу.

ДОМ — МЕТРО «ТУШИНСКАЯ»

С собой захватил пакет с мусором; в Москве не принято выносить мусор из ведра, его выносят в полиэтиленовых пакетах. В столице вообще много чего не принято. Например, знакомые ребята всегда тусуются в подъезде — в нарды играют, — так как в квартиру приглашать больше одного-двух человек за раз считается неприличным.
Выбрасываю мусор на помойку. О московских помойках можно написать целый роман, так его и назвать: «Я и московские помойки». Но это в другой раз, а пока ограничусь замечанием: возле мусорных баков мы с Левой нашли гитару, два хороших чемодана и японский телевизор — почти в рабочем состоянии. А также стул и кресло. Короче, местным бомжам-свалочникам провинциальные их коллеги могут только позавидовать.
Иду к метро.
Из письма Александру, октябрь 2003:
«Утром иду на работу. Прохожу мимо стадиона. Полный стадион белых чаек. Сажусь в метро — выхожу из метро. Иду через ботанический сад, мимо пруда. В нем медленно плавают утки. Если бы я был лириком, про то и другое написал бы по балладе: «Баллада о серых утках» и «Баллада о белых чайках». Но так как я циник, фиг на них, на чаек и на уток».
Примечание. Александр Корамыслов — поэт, приятель. Земляк, постоянный адресат моих е-мэйлов. Я по материальным соображениям живу в Москве, а Саша по семейным — в Воткинске (поэтическое название: Петроильичевск-на-Вотке). Что еще сказать про Александра? Мы с Корамысловым удачно родились: он под аванс (16-е), а я вот — под получку (2-е).
В этих заметках все герои и антигерои имеют свои, не выдуманные имена и фамилии. Это не от недостатка фантазии, а просто так захотелось. Хотя я мог бы насочинять фамилий, даже двойных: Лев Стой-Стреляев, Саша Новиков-Русских. Или вот такие:

...Сейчас конец весны, все вокруг зеленеет. Ну и хватит про природу, напишу лучше про телефоны.
Первое время в Москве я не мог ни до кого дозвониться (с автомата): меня все слышали, а я их — нет. Дело в том, что на первом попавшемся мне телефоне часть инструкции была стерта, а именно та, где после ответа абонента советуется нажать кнопку со знаком «трубка» — тогда вас услышат. Своим «молчанием» я многих довел до мата... Такой вот шахматист... Читайте инструкции, господа, внимательно читайте инструкции!
Если не знать, что существуют мобильники (да запросто!), можно подумать, что большинство гостей и жителей столицы сошли с ума: они ходят по улицам и разговаривают сами с собой.
Кстати, на работе я тоже хожу с «мобилой», правда, первой модели, в просторечье называемой рация (так офис поддерживает со мной связь, когда я на складе). В скобках замечу, что особенно приятно разговаривать с офисом, когда сидишь на унитазе:
— Сергей, как слышишь, ответь. На проходной клиент. Прием!
— Сейчас... уже... выхожу!
И выходил.
У Левы тоже есть «мобила» — «Нокия». Вот, правда, «эсэмэски» он посылать не может — пальцы у него не под них заточены. Очень забавно было наблюдать, как он в первый раз звонил сам себе на сотовый с домашнего телефона: «Здравствуйте, а можно Льва?» и сам же отвечал по мобильнику: «Да, Щенин слушает!» Впрочем, этим занимаются все, впервые купившие «трубку».

МЕТРО

Против женщин я ничего не имею. Но меня порой возмущает походка, при которой они размахивают руками с большой амплитудой: вверх — вниз, вверх — вниз... В узких переходах метро, шагая рядом с такой «мадамой», поневоле приходится принимать позу футболиста из стенки: вдруг да не увернешься...
И вот я у края платформы. Вспоминается прошлая осень, ноябрь. У меня тогда был глубочайший кризис по всем линиям: дома, на работе, в личном плане, в творчестве. Дошло до того, что я решил свести счеты с жизнью. Когда выбирал способ самоликвидации, вариант «броситься под поезд» был в первой десятке, где-то между прыжком с Останкинской телебашни (без парашюта) и нырком в Москву-реку (с камнем). К счастью, кризис прошел раньше, чем я выбрал способ. И наступили славные деньки.
...Сажусь в вагон. «Сажусь» стоя, как-никак утро, люди едут на работу, и поэтому их много.
В метро многие читают. В этом нет ничего плохого. Но как-то раз один мужик меня просто забодал, в прямом смысле слова. Он стоял передо мной и держался за поручень. При этом читал книгу. И каждые две минуты ее перелистывал, причем той рукой, которой держался. А когда руку снова вверх поднимал, смотрел, на месте ли поручень. При этом откидывал голову и ею заезжал мне прямо в лицо. Я замотался уворачиваться... (А представляете, если бы он на самом деле был рогатым...)
Проезжаем станцию «Щукинская». Здесь меня чуть было не поймали как лоха — не заставили работать за бесплатно.
Недалеко от этой станции находится фирма, в которую я пришел по объявлению. По телефону договорился устроиться грузчиком на склад. Пришел в офис — натуральный бункер «Тайры» из Пелевинского романа, — а там говорят, что остались только места курьеров. Да и те, как вскоре выяснилось, не курьеры вовсе, а продавцы — часиками торгуют (нет навара с такого товара, только время зря убиваешь). Вот такие метаморфозы, вот такое кидалово.
«Улица 1905 года». Здесь находится Ваганьковское кладбище. Недавно я его посетил. Я здесь не был лет 10 — 15. Многое с той поры изменилось. Появились навороченные памятники «новым русским». Я бы не удивился, увидев эпитафии типа: «Он был круче Мамаева кургана», «Вован мог по вкусу отличить «Галину Бланку» от «Магги». Или, скажем, памятник с бегущей строкой...
Я положил цветы к могилам Есенина и Высоцкого (за этим сюда и приходил).
Когда выходил с кладбища, обратил внимание на киоск, где продают «все о Высоцком». Чего там только нет! Компакт-диски, аудио и видеокассеты с песнями Владимира Семеныча. А также фото, плакаты и гора воспоминаний о поэте. Я думаю, о нем навспоминали даже те, кто с ним не только не был знаком, но даже его фамилию пишет через «тс!..» — Высотский.
Если хорошо попросить киоскера, он вам может продать фотографию, на которой запечатлены стоящие в обнимку Высоцкий, Брежнев и Марина Влади (последняя обнажена). То, что это монтаж, никого не волнует, в наше время принцип один: «Клиент всегда прав». Очень фиговый принцип.
Я собирался посетить пивбар, что когда-то был возле рынка, прилегающего к погосту, пивка попить в уютной обстановке. Да как же! Нет больше ни пивняка, ни даже рынка, видимо, они, как сейчас принято говорить, «оказались полным отстоем».

Поедем дальше, до «Китай-города». Здесь у меня пересадка. Вот тоже придумали название: «Китай-город». По моему, Китай — это такая деревушка где-то на юго-востоке.
На «Китае», обычно в середине платформы, все время кто-то кого-то ждет (здесь перекресток двух линий). А надо ли? Ведь порой у встречающих такие скучные, постные лица, что встречаться с ними не хочется. Наоборот, их хочется обойти или объехать по кольцевой.
А кстати. Если в этом месте подняться из-под земли (уже страшно), выйти к часовне героям Плевны (привет, болгары!) и там тормознуться, то можно увидеть тусовку дезориентированных товарищей. Как их узнать? Очень просто. Стоят такие стройные юноши с бутылками пива «Охота» в руках, и с ними все ясно: ребятам охота.
Но встречаются здесь, конечно, уже не бесплатно... Да-а, спектр услуг в Москве широк до чрезвычайности... На эту тему у меня есть прикол: гаммасексуализм — это секс на рояле, пианино и фортепьяно.
Сделали пересадку, поедем дальше.
Проезжаем «Тургеневскую». Если здесь выйти, перейти на станцию «Чистые пруды», подняться в город и найти Потаповский переулок, то там можно посетить клуб «Проект О.Г.И.».
22 декабря я там был на вечере Воденникова (у Дмитрия день рожденья, 35 лет). Это самое яркое впечатление за все время, проведенное мной в Москве. Какая Личность! Если бы я умел завидовать, мне бы, пожалуй, было завидно. Конечно же, не умению сочинять стихи — хотя и стихи замечательные, — а умению их подать: прочесть и музыкально оформить. Какой Артист! Сверхдраматический. Ему бы не на радио передачи вести, а в лучших театрах выступать.
Кстати. У меня есть две его книжки, даже «три», я их там и купил, на Чистых прудах. Две сразу, а третью потом, отдельно... Привез ее домой и стал читать. День читаю, два читаю... Чувствую, что-то не то. А тут как раз водка кончилась и я протрезвел, на обложку внимательно посмотрел, а там написано: «Д. Веденяпин». Т.е. совсем другой человек! Не-ет, пить надо меньше...
Станция «ВДНХ». Недавно во Всероссийском Выставочном Центре я катался на «Колесе обозрения» (оно же «чертово»). Чем выше поднимаешься к небу, тем больше погружаешься в детство: машины, трамваи, троллейбусы становятся крохотными, ими хочется поиграть. (Наверно, поэтому взрослый и детский билеты стоят одинаково — 100 рублей.) Да и вся Москва словно из кубиков построена: в одном месте что-то разбирают (гостиницы, например), в другом что-то возводят (скажем, элитные дома, они же «дома-понты с пальцами веером»). Глядишь, скоро Кремль снесут и на его месте построят развлекательный центр.
...Ну вот и «Ботанический сад». Для кого-то «Ботанический сад», а кому-то «Титанический труд». Да уж ясно, кому, — мне. Приехали, выходим.

БОТАНИЧЕСКИЙ САД

Иду по Ботаническому саду. Дама повесила на собачку колокольчик: собачка прыгает — колокольчик звенит. Дама довольна. Довольна ли собачка? Вот вопрос. Помнится, в моем детстве хулиганы нашего двора (так и тянет приписать: «заслуженные хулиганы двора») любили привязывать к хвостам кошек за веревочку (если здесь поставить точку, получится, что хулиганы — хвостатые) жестяные банки. А потом их — кошек — гоняли по всему двору. Звону было!.. По-моему, кошкам это не нравилось...
А про собачку ничего не могу сказать. Про даму могу... но не буду, я же не группа «Ленинград». Все, что по этому поводу думаю, вы можете прочесть в словаре ненормативной лексики. А впрочем, быть может, эта собачка — мазохистка, а ее хозяйка — садюганка, и им так хорошо вместе, что вряд ли стоит кому-либо нарушать гармонию таких отношений. Не надо.
Еще про зверей.
Из письма Александру, март 2004: «Собирались с Левой сходить на концерт «Зверей» в Лужники, на презентацию их нового альбома. Но не пошли. Лев заранее купил кассету, мы ее слушали, слушали... и уснули. Если в первом альбоме все песни — хиты, то во втором только половина. Да и с деньгами у меня был тогда напряг: хотелось вкусно есть, сладко пить (до сих пор хочется), приобретать интересные книжки (например, собрать всего Довлатова), да и прибарахлиться не мешало бы. А на все денег не хватало. И кто его знает, где здесь приоритеты: Довлатов, «Звери», кроссовки?
...Ну вот я и дошел до работы.

РАБОТА

Из письма Александру, сентябрь 2003:
«Здравствуй, Саша! Привет, Александр!
Пишет тебе Начальник Склада Сварочного Оборудования (НССО) Сергей Герман, твой навеки корефан. Работа у меня тяжелая, грязная и нудная: надо знать, на каких полках лежат 500 наименований горелок, резаков, сопел и прочей сварочной фигни; уметь отличать трансформатор от выпрямителя, а маску «Сацит» от обычной ивановской. Сварочные аппараты весят от 30 до 300 кг; за какие-то 10 тысяч рублей я и кладовщик, и грузчик, и курьер-проводник: как сталкер, провожу клиентов от проходной сперва до офиса, а затем до склада. А еще я продавец-консультант: объясняю покупателям, почему горелка «Метон» не железная, как обычно, а в виде шланга (а хрен ее знает, почему).
На работу я устроился через Левиного знакомого, случайно: прежний кладовщик уволился, т.к. живет в очень дальнем Подмосковье (до того дальнем, что оттуда видны горы, по-моему, Уральские). Вот я на его место и попал (до работы сорок минут езды на метро). Фирма называется «Велдинг», а как это переводится, никто не знает. Я думаю, «велдинг» — это не то «сварка», не то «дом сварки» (а белый он или желтый... поработаем — узнаем).
Мои попытки найти работу самостоятельно не увенчались успехом, они увенчались полным провалом. Не буду долго перечислять места, куда я обращался, везде не устроило отсутствие у меня либо регистрации, либо квалификации. К примеру, на поданные мною несколько раз объявления: «Пишу стихи на заказ, гибкая система скидок», — так никто и не откликнулся...
И вообще, большая, подавляющая часть фирм, приглашающих на работу, — всего лишь посредники. А посредники хотят одного — денег. И чем больше, тем лучше. Кстати, мы тоже не бычки-производители: у посредников товар берем, посредникам же и толкаем. Скороговорка какая-то получается: перекупщик на перекупщике сидит и перекупщиком погоняет.
Впрочем, что я все про работу да про работу...»

ПРОХОДНАЯ

В течение дня мне еще много раз придется выходить на проходную за клиентами и, словно базарная торговка, выкрикивать: «Велдинг»! «Сваркомплект» (другое название фирмы)! «Сваркомплект»! «Велдинг»!
А вот был случай. Дальний мой приятель — Александр — попросил меня достать ему журнал «Официэль», первый номер за 2004 год (там было интервью с Воденниковым). В киосках его не было. Были старые номера за прошлый год и, естественно, свежий номер за февраль нынешнего (дело было в феврале). А вот первого, январского номера не было: ведь он еще не старый, но уже и не молодой... («Так выпьем же за наш средний возраст!») Этот журнальчик меня так достал (точнее, его отсутствие), что я даже у клиентов на проходной стал спрашивать: «Кто в «Официэль»? Никого нет?» Никого не было...
Раз по двадцать на дню ощущаю себя милиционером. Выходя на проходную к покупателям, я у них строго спрашиваю: «Ваши документы!» Если кто-то из клиентов без паспорта, говорю еще строже: «Паспорт вы обязаны всегда носить с собой. Но все равно, гражданин, пройдемте... в офис». Ну настоящий мент.
Кстати, была такая книжка «В списках не значился», про Брестскую крепость. Это название и ко мне в точности подходит: в списке сотрудников «Велдинга» я тоже не значился, т.к. у меня регистрации не было. И как меня только пускали за проходную секретного завода, где мы арендовали склад и офис? (Здесь в конструкторском бюро когда-то работал Лужков — тот самый Юрий Михалыч, нынешний мэр Москвы, недавно переизбранный на третий срок.)

ОФИС

Захожу в офис, здороваюсь, переодеваюсь. О коллегах по работе. Коллектив наш состоит из 10 человек — семь мужиков и три женщины. Про мужиков что рассказывать? Мужики — они и в Африке мужики. А вот женщин коснусь.
Очаровательные дамы у нас работают, ничего не скажу. (О женщинах, как о покойниках, — либо хорошо, либо ничего.) Но есть три замечания.
Первое. Бывает, по работе мне надо что-нибудь спросить у Александры. А как это сделать, если я тактичный и никогда не перебиваю разговаривающих женщин? А Александра, увы, говорит постоянно, либо по телефону, либо с сотрудниками фирмы. Так что ответа на интересующий меня вопрос приходится ждать неделями; точнее, момент, когда его — вопрос — можно вставить (...вставить между фразами и пропихнуть поглубже).
Второе. Такое впечатление, что офис существует сам по себе, а склад сам по себе. У нас с Людмилой (она ведет учет прибытия-убытия товара) не совпадают цифры наличия почти каждого второго изделия. А это значит, что либо она теряет каждую вторую (!) накладную, либо у меня уже полсклада разворовали... Ничего себе шуточки... Придется, видимо, самому записывать весь приход-уход. А когда это делать, спрашивается, и кто за меня будет грузить трансформаторы? Может, Людмила? Тогда ей нужно срочно качаться («...И пусть качает, качает волна морская...»)...
Третье. Елена меня как-то обвинила, что я матерюсь при женщинах. Ну что тут сказать... Во-первых, это только по пьянке (о корпоративных банкетах позже). Во-вторых, можно подумать, что «бальзаковские» женщины матюков никогда не слышали (ни за что не поверю). Ну, а в-третьих, матюкаю-то я не их, а мужиков, и то лишь по делу. А женщинам я посвящаю стихи. Например, такие (на 8-е марта):

У меня было три основных «рабочих» позы. «Рабочими» их можно назвать лишь условно, поскольку в одной я отдыхал, во второй непонятно что делал и только в третьей работал.
Итак. Первая поза: на четвереньках. Вторая: стоя прогнувшись, в косяк уперевшись. И, наконец, третья: сидя на стуле, раздвинутые ноги вверх.
А теперь объясняю.
На четвереньки я вставал, когда надо было что-нибудь достать из-под нижней полки, из дальнего угла. Это и есть рабочая поза.
«Прогнувшись» стоял зимой у обогревателя, согревая им задницу перед тем, как сесть на промерзший за ночь стул (это «непонятно что»).
Ну, и третья поза. Отдыхал я обычно, сидя на стуле и закинув раздвинутые ноги на телевизор, стоящий на небольшом возвышении, конкретно — на выпрямителе «Дуга-318 М. Профессионал», с переключателем 220/380 В.
...С утра было несколько клиентов. Две лесбиянки приезжали на «Вольво», одна за рулем, другая экспедитор. «Как, прямо здесь?!.» — спросила меня «водила», когда я ей сказал, где лучше поставить машину. Взяли они две горелки, а для чего — непонятно (наверное, они художницы по металлу).
Еще приезжали два обкуренных наркомана (не путать с куренными атаманами!). Один непрерывно говорил, что ему в голову лезло (а голова у него большая-большая, и мыслей в ней много). А еще они постоянно смеялись. Я подумал: «Какую бы траву вы ни курили, она уже не будет такой зеленой, как в детстве».
Был один полковник. Я сперва с его удостоверения в заявку записал фамилию: Полковник. Потом понял, что это звание, и «заяву» исправил.
Заезжали четверо бандитов (без собаки). Я им отрезал кусок рукава и на десять метров ошибся. (Рукав — здесь это шланг, а не элемент рубашки.) Потом сказал: «Извините, я вас чуть было не кинул». Один из братков посмотрел на меня долгим-долгим взглядом... Потом приезжала парочка голубых, купили «метоновскую» горелку синего цвета.
Примечание. Возможно, среди утренних клиентов не было ни бандитов, ни голубых, ни лесбиянок. И наркоманов не было. Но, во-первых, уж очень похожи, а во-вторых, если все они — обычные покупатели, то и фиг ли о них писать?..
...Я позвонил в офис.
— Срочно нужны два мужика.
— А для чего тебе?
— Да уж ясно, для чего.
— А-а, понятно. А одним не обойдешься?
— Нет, пусть лучше двое придут.
— А троих не надо?
— Нет, это будет перебор.
Вот так я вызывал из офиса помощников, когда приходила большая партия трансформаторов. А вы что подумали?
Захожу в офис.
— Вы просили трубы подыскать. Я нашел две круглые трубы одинаковой длины и диаметра. Но есть неувязочка.
— Какая?
— Одна труба квадратная. То есть не совсем квадратная, а вот такая (показываю комбинацию из большого и указательного пальца, чем-то похожую на круг, а чем-то на квадрат). Спрашиваю:
— Это круг или квадрат?
— Это скорее круг, чем квадрат.
— Нет, это скорее квадрат, чем круг.
И так далее. Пошли на склад и после небольшой дискуссии решили вторую трубу не брать, признали ее овальной (как кабинет в Белом доме, раз и навсегда прославленный Моникой).

ОБЕД

После обеда захожу в офис и слышу обрывок разговора: «А вибратор где можно купить? Желательно поближе, чтобы по всей Москве не ездить». Ну, думаю, мужику приспичило (точнее, его жене или подруге).
Начинаю вспоминать адреса интим-салонов, находящихся в этом округе Москвы: у метро «Алексеевская», на улице Маломосковская и др. Но тут, слышу, мужик продолжает: «Где здесь у вас поблизости строительные организации?» С разочарованием понимаю: ему нужен вибратор для бетона... Игривое настроение меня покидает, я иду разгружать трансформаторы.
Кстати, то, что я весь в синяках, это не садо-мазо, а трансформаторы и выпрямители. Как не изгаляйся, их разгружая, все равно пару-тройку раз ударишься бедром или коленом, особенно если это «ВД-шки» — большие стокилограммовые аппараты. Да-а, трансформаторы грузить — не мешки ворочать.
Как-то клиенты приехали за «ВД-шкой» на новенькой «девятке» и пытались этот аппарат в багажник засунуть, да напрасно: уж очень объемная эта штуковина. Пришлось им «ВД» оставить и смотаться за «Газелью» (они бы еще на самокате прикатили).
Когда принимаешь на склад ростовские трансформаторы, приходится следить, чтобы в комплекте к ним были «оконцеватели», так называются железные десятисантиметровые цилиндрики, обмотанные резиной. Ну и где предел техническому цинизму?..
...Еще в этот день приезжал клиент за сварочным кабелем. Ему надо было тридцать метров, и кабель пришлось резать на части (у нас на складе бухты по сто метров). А кабель у нас волшебный: от ста метров отрезаешь тридцать, и остается еще 73. Это в лучшем случае, а в худшем — 67. Вот такие погрешности измерения...
Из письма Александру, январь 2004: «Я робот. Раз в квартал мне нужна подзарядка. А зарядное устройство типа «Суперсаша — 69» находится за 1000 километров. Вот мне и приходится раз в три месяца брать билет на поезд и ехать в Удмуртию, ведь без подзарядки я не человек (т.е. наоборот).
А в пятницу на склад привезли кабель — пять огромных бухт. Это было в конце рабочего дня. Я понял, что в понедельник с утра мне придется его разматывать и нарезать. А самое сложное в жизни — это нарезать и разматывать. Но не судьба мне была с кабелем возиться...
На выходные я съездил в Воткинск. Все было четко рассчитано: в понедельник с утра должен был появиться на работе. Как бы не так! Все темные (а может, светлые) силы объединились, чтобы в понедельник я в Москве не оказался. А оказался в Мордовии (дважды поезда перепутал), почти без копейки денег. (Как там у Кнышева: «Вместо «съездить по Башкирии» — «съездить по Мордовии».)
Спасибо Николаю, старшему менеджеру нашей фирмы, — прислал мне деньги на билет. Так что в Москве я появился лишь во вторник, когда весь кабель был уже размотан...»
Да, а вот если б я, позвонив в «Велдинг», нарвался на начальника Валеру, шиш бы мне с маслом, а не деньги на билет. Остался бы в мордовских степях и до сих пор пас бы там буренок (ну чем не работа?)...

НАЧАЛЬНИКИ

Начальник Валера — довольно вспыльчивый человек, нервы у него явно не железные. Впрочем, у всех нервы не железные. У одних они медные, у других алюминиевые (я как-то перепутал трансформаторы и вместо аппарата с алюминиевыми обмотками отдал с медными, так Валера меня чуть живьем не съел). Встречаются люди с деревянными, оловянными и даже стеклянными нервами. У меня, например, нервы из пластмассы, ну, знаете, мягкая такая, из нее еще раньше пупсиков делали. Сейчас уже не делают... Теперь все чаще встречаются люди со стальными и чугунными нервами. А чистого железа не бывает (см. технический справочник).
У нас, как в классическом детективе про следователей, было два начальника — один злой, другой добрый. Например, про одного и того же человека они говорили: «Этого на склад ни в коем случае не пускай! Обязательно что-нибудь украдет», «Ему оказывай полное доверие: это честный человек, я верю ему как себе».
Про Валеру — коммерческого директора — я уже рассказал. Расскажу про директора генерального.
Из письма Александру, февраль 2004:
«Вчера на работе попросил денег до получки, всего какую-то тысячу рублей. А начальник Валера сказал: «Фиг тебе! Ты их все равно пропьешь». Пришлось похлопать себя по карманам, намекая, что, мол, нет ни копейки, даже на метро (и это правда). Тогда он сказал бухгалтеру: «Дайте ему триста рублей — и хватит». Вот ведь жмот, а? А сам только что приехал из Петербурга, где наверняка три дня безбожно кутил... Я подумал: эх, надо было еще вчера на работе денег попросить, у Рамиля, нашего «генерального» (добрейшей души человек!). Дал бы без каких-либо слов любую сумму. И тогда бы я наверняка поехал в гости к своим хорошим знакомым, что живут недалеко от метро «Коломенская».
Правда, тогда на работу утром я бы ехал не из Тушино, а с «Коломенской», что на одну станцию дальше «Автозаводской», и именно в то время — 8 ч. 30 мин. утра, когда там все взорвали... И хрен его знает, Саша, кто бы тогда писал тебе это письмо...»
(Если кто забыл: взрыв в метро на «Автозаводской» произошел 6 февраля 2004 года.)
Впрочем, разница между начальством и подчиненными стирается, когда на работе бывает корпоративный — а какой еще? — банкет. А бывает это часто.

БАНКЕТЫ

Одно время мне стало казаться, что в коллективе у нас не десять человек, а, по крайней мере, сто: чуть ли не каждый день у кого-нибудь день рожденья. А это значит — банкет: сыр, коньяк, конфеты (для догона — пиво в буфете). Впрочем, когда у фирмы не было денег (например, 8 марта), вместо банкета устраивали фуршет, т.е. бутылка водки и два соленых огурца на всех (чуть не написал «слоеных», но я про такие не слышал). Обычно же денег хватало.
Приведу одну типичную пьянку. Это было накануне 23 февраля. Сперва просто выпивали, праздник отмечали, потом тоже неплохо было: достали гитару и стали песни петь. А затем я отрубился и дальнейшее уже не помню.
Как потом рассказали, я матерился при дамах, разбрасывал по офису сторублевки, говоря, что это не деньги, подрался с одним из менеджеров и вообще вел себя непринужденно (например, не хотел принимать «приход» — не в религиозном смысле, а просто трансформаторы предлагал оставить в машине). На другой день с утра отрыгалось цианистым калием, ощущался ласковый душевный дискомфорт...
Вообще у моих коллег сложилось впечатление, что я алкаш. Так, например, во время московского бабьего лета я ходил в одной футболке, а сослуживцы подумали, что курточку я пропил. (Почти по Эдуарду Успенскому: «Прежде чем пропить что-нибудь ненужное, надо купить что-нибудь ненужное, а у меня денег нет».) Предположение это ошибочно, хотя не могу не признаться: когда меня останавливали работники правоохранительных органов (в просторечье «менты»), проверяли паспорт и вымогали деньги за отсутствие регистрации, с меня они брали не сто рублей, как обычно, а двести — еще сто за нетрезвое состояние (почему-то я им всегда попадался навеселе).

Что еще было интересного после обеда? На склад заходил наш шофер Женя, по фамилии Шарапов (нормальный мужик, не хуже, чем в кино). Ему нужна была чалка — я долго не мог вспомнить, что же это такое, какого вида сварочный аппарат и с чем его едят? Оказалось, что это обыкновенный тросик с петлей на конце, к сварочному оборудованию не имеющий отношения. А я думал, что чалят только теплоходы... Такой вот я технарь.
Приезжали еще несколько клиентов. За «Дугами» — три чувака на самодельном джипе (я сразу же вспомнил «Трех товарищей» Ремарка); Шаров привез электрододержатели (не знаю ни одного человека, чья внешность и характер так соответствовали бы фамилии). Молодой человек взял парочку редукторов и попросил к ним немного дополнительных прокладок. Я ему насыпал на ладошку. Он еще попросил, я снова сыпнул. А он еще просит. «Нет, — говорю, — пацан, надо и наглость иметь ограниченного радиуса действия». Однако дал ему еще, я же добрый.
Как обычно, под конец рабочего дня приехал Игорь Ковылин из «Рикона». Эта фирма нам привозит большие аппараты, а у нас покупает мелочевку: стекла, маски, клеммы заземления. С Игорем у меня постоянно происходят какие-нибудь недоразумения: то крепления от масок теряются, то со стеклами пересортица. Как там у Высоцкого:

А мне нравятся недоразумения! Я все время вспоминаю мальчика из рассказа Чехова «Дети», который играл в лото не ради интереса, не от скуки, не из азарта, а именно из-за недоразумений. Ведь по большому счету, вся наша жизнь — это одно огромное, но какое прекрасное недоразумение! (Другой вариант: наша жизнь — одно большое приятное недоразумение, состоящее из множества мелких.)
Впрочем, как поется в песне: «Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего». Я это к тому, что однажды на работе на меня повесили долг в шесть тысяч рублей, за якобы потерянные мной редуктора (я не думаю, что их украли, их, скорее всего, просто свистнули, и не в мое дежурство). Все сотрудники с этим согласились. Дело было в пятницу.
А в понедельник в нашу фирму нагрянул ОБЭП (или что-то подобное) и оштрафовал ее на сто штук за нарушение финансовой дисциплины. И вообще чуть было «Велдинг» не прикрыли... Все были в панике. Как говорится, еще легко обделались. А вот не надо было меня наказывать рублем, который здесь равен 6 тысячам целковых.

МОИ ИПОСТАСИ

...С облегчением проводив «риконовца» — на этот раз ничего не пропало, — я собрался было закрыть склад и идти в офис, но оказалось, что сегодня еще будет приход проволоки. Отечественная проволока на кассетах — очень хрупкая вещь (то ли дело импортная, в коробках и полиэтилене). Даже звезды иногда падают, что уж там говорить про сварочную проволоку. Впрочем, за разбитые кассеты с меня не вычитали, т.к. разгружать их — и ронять — мне помогал весь офис (мужики, разумеется). Вот и сейчас Андрей пришел на помощь.
А работать он любит с шутками да прибаутками, правда, юмор у него казарменный (как-никак полковник в отставке). Я ему говорю: «Геннадьич, прекращай! Ведь уже пять часов, за день я жутко устал и не способен воспринимать армейский юмор. К тому же у меня три ипостаси: одна, уставшая, сейчас здесь кассеты разгружает. Другая давно уже дома, приняла ванну и телевизор смотрит. А третья, главная ипостась в данный момент находится в литературном салоне, стихи там читает». Так оно и было.
Расскажу вкратце про московские литературные клубы. Я бывал в четырех (а их в столице штук двадцать). Больше всего мне понравилось в «О.Г.И» на Чистых прудах (вечер Воденникова я уже описывал). Неплохо также в салоне «Классики 21 века», что возле метро «Чеховская» (хозяйка салона Лена Пахомова — моя знакомая). Очень оригинальные литературные вечера там проводятся. Например, один раз читали и обсуждали книгу, свежепереведенную с китайского. Да и биеннале поэтов русской диаспоры мне понравилось — три дня на него ходил (по-русски «биеннале», наверно, «сходняк»). Из записной книжки:

А вот вечер поэтов среднего поколения в клубе «Проект О.Г.И. на Никольской» меня разочаровал: объявленный Дмитрий Быков там не появился. Впрочем, я утешился стихами Виталия Пуханова и бутылкой «Гжелки» из-под полы. (Журналюг на вечере было — пруд пруди, пускай лягушек. Даже канал «Культура».)
Клуб «Авторник», что возле метро «Спортивная», мне не понравился: там все — предста-вители одной национальности (хоть бы негра пригласили, что ли, для политкорректности).
Да, обязательно надо посещать культурные мероприятия. А то получается, что живу как свинья: ем, сплю да трансформаторы разгружаю.
...Мой рабочий день закончился, я иду переодеваться. Затем со всеми прощаюсь и ухожу домой.

«СВАРКОМПЛЕКТ» — МЕТРО

Москва — это одна большая Пробка. (Я в этом убедился, когда ездил на такси, — например, за компьютером, — в рабочей «Газели» на дальний склад да иногда с начальником домой на его джипе.) Для кого-то это пробка от шампанского, но для большинства — от дешевого портвейна. Одни ее представляют сделанной из экзотического пробкового дерева, другие — из обычного полимера (рифма: полумеры — полимеры. Ха, это про что же должно быть стихотворение, с такими-то рифмами?). Так что кто куда, а я — к метро.
...Опять прохожу мимо пруда, в котором плавают утки. «Ну вот, — рассуждаю. — Поменял «Лебединое озеро» на «Утиный пруд» (рутинный труд)...» Дело в том, что автор музыки к балету «Лебединое озеро» П.И. Чайковский — мой земляк.
О земляках. Воткинская диаспора в Москве — очень разная. Кто-то уже живет в собственной квартире, но большинство снимают жилье, и опять же дифференцированно (во какое слово откопал!).
Знаю семью бывших воткинцев, снимающих квартиру в центре Москвы, да еще и арендующих художественную мастерскую. А еще знаком с двумя мужиками (один из них я), которые вдвоем ютятся в небольшой комнатке в коммуналке на краю Москвы. Хочется надеяться, что они когда-нибудь снимут оковы бедности и сбросят себе жилье поприличней (глаголы я перепутал).
В Москве кусаются цены не только на жилплощадь, просто здесь они ведут себя как пираньи или бешеные собаки. Возьмем, к примеру, парикмахерские или проституток. Дешевле два раза съездить в Воткинск и там постричься, побриться, по... ну и так далее, чем сделать это в Москве.
Раз уж речь зашла о сексе, расскажу я вам, ребята, байку. Однажды я перепутал секс-шоп с магазином верхней одежды. А было это так.
Как-то спросил у Левы, не знает ли он, где в Москве находятся интим-салоны. А то я уже везде побывал: и на Красной площади, и в парке Горького, и даже в «Макдональдсе». А вот в подобном заведении ни разу не был. Он сказал, что ближайший к дому находится возле метро «Сходненская». Сказал, а сам уехал на ноябрьские праздники домой — в Петроильичевск. Мне оставил схему расположения магазина. Я «принял на грудь» и поехал туда прикалываться.
Нашел этот дом, в виде водонапорной башни, поднялся на нужный этаж, мимо охранников прошел в зал. Стою и понять ничего не могу: вокруг одни рубашки, куртки и джинсы. Подхожу к продавцам и спрашиваю: «А где у вас тут куклы и все прочее?» Те отвечают: «У нас здесь только верхняя одежда. Вам надо в «Детский мир». «При чем здесь дети? — думаю. — Они ведь только потом появляются, не до, а после...» Так я ни шиша и не понял, поехал домой.
Оказывается, Лев начертил мне две схемы: одну — секс-шопа, а вторую — магазина одежды (мы с ним как-то разговаривали о ценах на шмотки, и он мне нашел дешевый магазин). Первая схема куда-то завалилась...
А интим-салона на «Сходненской», кстати, давно уже нет — он переехал ближе к Кремлю. («Первопрестольная» — хорошая рифма к слову «непристойное».)
...Подхожу к метро. Вижу двух школьниц и пони. Девочки просят денег на корм для лошадки. Играют на жалости и умилении: как не подать голодным животным и детям... Это еще что! Чем только народ не зарабатывает.
Однажды в метро я видел старушку, вполне прилично одетую. Она просто шла по вагону со слегка протянутой рукой. При этом ничего не просила, молчала. А ей все равно подавали! Для чего тогда, спрашивается, вкалывать с утра до вечера на папу Карло, если можно просто быть опрятной старушкой и ходить по вагонам? (Надо срочно сменить пол и постареть.)
Захожу в метро.

МЕТРО — ДВА

В Москве я чувствую себя артистом большого кино. Везде — и в метрополитене, и на улицах — установлены видеокамеры. «За мной наблюдают», — думаю с гордостью и поправляю прическу, проходя мимо какого-нибудь банка. Но это в хорошем настроении. «За мной следят, — решаю я со злостью, после тяжелого трудового дня спускаясь в метро, — тоже мне, нашли террориста... И вообще: террористов бояться — в высотках не жить».
Как обычно, еду до «Китая». Сижу, кемарю. Рядом со мной стоит пенсионер. Ой, сомневаюсь я, однако, что он пенсионер. Скорее, опустившийся, лет на двадцать самого себя старше выглядящий бомж. К тому же поддатый. Мест свободных нет, я сижу сбоку, и этот бичара все время на меня опирается. Я не выдержал и говорю: «Стояли бы вы, гражданин, как следует».
А он вдруг как взорвется:
— Сидит тут, понимаешь! Нет чтобы место мне уступить. За что кровь проливали?
(— Я так понимаю, что ты, старый хрыч, проливал портвейн.)
— Мы же ваши отцы!
(— Здравствуй, папа! Как там Рим?)
— Куда катится молодежь?
(— Куда она катится, я не знаю. Но гора, с которой она съезжает, 75 лет была советской Лысой горой, с которой и скатиться не грех.)
Целых три станции продолжался монодиалог (я отвечал ему молча, мысленно). Свободные места, кстати, уже были, но этот бродяга так и не садился, из принципа, наверное. Кончилось все тем, что, когда я собирался выходить, он стал обзываться. Пришлось натянуть его кепку на его же бедовую голову... Вот хорошо, что я добрый. А нарвись он на бандита — не видать ему кепки, как своих ушей, оторвали бы и то и другое...
На «Китае» делаю пересадку, еду дальше.
Как я вообще отношусь к москвичам, что о них думаю? В большинстве своем они добродушные, поскольку богатые (скупые и надменные они по той же самой причине). А у кого нет денег, того и к москвичам-то причислять не хочется. И не буду (быть бедным можно и в провинции).
...Проезжаю «Кузнецкий мост». Здесь я обычно выхожу, когда хочу послать или проверить электронную почту — в «Детском мире» есть приличное интернет-кафе (там даже конкурсы хакеров проводятся). У меня в коммуналке есть компьютер — 486-ой, — но без модема. Одна из моих «электронных» хаек:

А вот и «Пушкинская». Иногда я путаю «Пушкинскую» с «Тушинской», получается нечто среднее: «Пушинская», «Шуткинская», «Тушкинская». (А может быть, мне давно пора выйти на «Удмуртской», «Воткинской», или «Домой-возвращенской»? Не знаю, не знаю...)
Недалеко от «Пушкинской» находится Литературный институт, в который я когда-то пытался поступить — два раза и оба мимо. А теперь туда хожу в книжную лавку, покупаю там журнал «Родомысл» (в первом номере за 2004 год напечатаны мои стишки) и разные книжки. Например, купил там сборник стихов Веры Павловой «Вездесь», который искал по всей Москве (классная поэтесса!), но так и не нашел — ни в «Библио-глобусе», ни в «Доме книги» на Новом Арбате, ни в книжном магазине «Москва» на Тверской. А не мешало бы Вере там лежать... Видимо, я зашел не вовремя.
Кстати, о «Вездесь». Я прочел ее только раз. «Еще много-много раз» перечесть эту книжку не получилось — отослал ее в Петроильичевск с нарочным, а тот случайно (а может, и нарочно) ее в поезде забыл. Проводники! Читайте Веру Павлову.
Отступление. О, сколько книжек я купил в Москве! Во скольких книжках разочаровался... Не понравился мне Джойс с его нападками на религию. Не понравился Кастанеда с его кактусами и прозрачными собаками. А Борхес вообще отстой, хоть он и Хорхе. Некоторые книжки после прочтения я просто выкидывал, например, полный вариант «12 стульев» (мне нравится ее классическое издание).
...Где-то за «Беговой» задремал. Впрочем, в метро я всегда дремлю, даже стоя, держась за поручень. Стою и чувствую: кто-то свою руку положил на мою. Потом ее убрал. Затем снова положил... «Так, так, — думаю. — Похоже, это намек». А когда я дремлю, глаза у меня закрыты.
И вот я рассуждаю: стоит ли их открывать? Вдруг обладательница трогающей меня руки окажется страшнее крокодила. Но и любопытство распирает: вдруг это принцесса, и то, что у нас начнется, будет бесконечным праздником?
Открыл глаза, повернулся, посмотрел... Нет, это не принцесса, а маленький принц — пацанчик лет десяти. И ни на что он не намекает, а просто живет своей внутренней мальчишеской жизнью, и совершенно не замечает ни меня, ни моей руки, ни поручня, ни даже стоящих, сидящих, бодрствующих и спящих вокруг нас пассажиров... И это правильно.

Выхожу из метро. Впереди до самого горизонта простираются торговые ряды. Раскинулось море широко — море фруктов и овощей. Здесь уместен рекламный слоган: «Финики и груши — нет запору и поносу!» (От одних одно, от других — другое.)
Хорошо иметь свободную тыщу, гораздо лучше, чем тещу. Да и вообще здорово быть буржуем, особенно в Москве: здесь можно достать все и очень быстро. Например, зеркальные стекла размером три на четыре метра.
Не успели на Тверской взорваться шахидки (как раз-таки успели), как в гостинице «Националь» — сутки не прошли — вместо выбитых стекол поставили новые. Я мимо проходил, когда их устанавливали: люблю гулять по центру Москвы.
Но это было осенью. А как прекрасна новогодняя Тверская — это что-то! Попытался как-то пересчитать все цветные лампочки, вдоль нее развешенные, но оказалось, что до стольких я считать не умею. Вернемся в весну.
...Иду мимо торговых рядов, размышляю: что бы еще приобрести, какой такой овощ-фрукт? А то я уже почти все попробовал — и фейхуа, и фиги.
Из письма Александру, апрель 2004:
«А спорим, что у меня в кармане фига? Да не одна, а штук сто (их упаковками продают). Хорошо, кстати, звучит: сто штук. Хотя и на такие деньги в столице можно купить всего три, четыре квадратных метра жилой площади, и то где-нибудь в Захребетово-Отдаленкино... А ты еще спрашиваешь: вернусь ли я домой? Конечно, вернусь! Мне тесно жить на четырех квадратных метрах (да и на них, болезных, денег нет)».
Смотрю на персики и думаю о детях: а не завести ли их побольше? (И жену, естественно, как без нее!) Тогда будет куда лишние деньги девать. Пусть и мои дети съедят триста банок сгущенки и четыреста плиток шоколада, как я в свое время.
Эти сладкие мысли натыкаются на реализм: какая жена, какие дети? За все это время я не купил себе даже рубашку. А также ботинки и брюки. А ведь сколько раз собирался! Даже подходил к соответствующим магазинам. Но неизменно рядом почему-то оказывался вино-водочный. А когда покупал бутылку, штаны мне оказывались уже не нужны, как и рубаха с шузами. В такой момент гораздо актуальней становилась закуска — селедка какая-нибудь или огурец.
...Прохожу мимо дома культуры «Красный Октябрь». Здесь я несколько раз посетил местное литобъединение. ЛИТО как ЛИТО, у нас в Воткинске точно такое же, называется «Хорошее слово». Ничего скверного ни про то, ни про другое не скажу, а то в следующий раз не пустят.

(Лев Щенин два года ходил на занятия, выдавая себя за меня, т.е. он читал здесь мои стихи, якобы им сочиненные, и даже получал за них призы на разных поэтических конкурсах... Справедливости ради замечу, что все эти награды он мне вернул.)
В «Красный Октябрь» я ходил на танцы, с тем же Левой и двумя подругами, на вечер «Кому за тридцать и гораздо больше». Это была самая странная дискотека в моей жизни. Пришли вроде бы с целью размяться: потанцевать, пообниматься. А вместо этого три часа проторчали в баре, пили коньяк и разговаривали. В танцзал даже не выходили. Такие вот мы собеседники...
Подхожу к дому. Он не то хрущевской, не то сталинской, не то троцкистско-зиновьевской застройки. Но еще не развалился, а это главное. Захожу в подъезд. Знакомые пацаны на площадке «режутся» в нарды. Уместно ли здесь это слово? Или оно только для карт? А в домино тогда что — «бьются», «стучатся»? А в нарды — «передвигаются», «бросаются костями»? Ладно, пусть просто «играют», лишь бы не кололись.
Ребята эти пьют мало и удивляются надо мною: как это я, выпив две-три рюмки, не могу остановиться? Почему всегда хочу догнаться?

Первым делом хочу принять ванну, но с ванной облом: там один из соседей — Влад фильтрует воду. А фильтр у него что-то типа самогонного аппарата: чистая вода капает очень медленно — кап, кап; так что ждать придется не меньше часа.
Что сказать про Влада? Помнится, первого апреля он возмущался: «Кто кошку в дом принес? Она в коридоре нагадила. Идите и уберите». (Влад — администратор, он следит за порядком в коммуналке. При этом такой дотошный, что мы ему даже дали прозвище — Влад Туалетный: за то, что заставлял всякий раз после себя в туалете жечь спички — для чистоты испорченного воздуха.) Мы все поспешили в коридор, где... конечно же, все было чисто. Ох и побелили мы ему спину...
Про второго соседа могу сказать только одно: неразговорчивость из Васи так и прет. Третьего — новенького — я уже упоминал.
Иду готовить ужин. Сперва салат. Смутно вспоминаю начало одного из рецептов: «Засметанить и отпомидорить». Это, кажется, из книги «О вкусной и здоровой». А может, нет. Затем жарю яйца.
У нас с Левой вечный спор о яйцах. Но не о том, что первично, они или курица, а на тему «вчера за пять или сегодня за три?» Он считает, что лучше брать дорогие отборные, а я утверждаю, что лучше мельче, но больше. Мой аргумент: с двумя десятками мелких выходит двадцать вторых блюд. Аргумент Льва: все дело в массе, отборные не круглее мелких, зато они весомее, а стало быть, калорийнее. Каждый остается при своих... аргументах.
Не знаю, как там насчет калорий, но мы с Левой по конституции — два худяка (два худяка — это вам не три толстяка). Хотя питаемся нормально. Лев, например, просто влюблен в бройлерных куриц (насчет курей он слыл эпикурейцем) — он готов смотреть на них часами, т.е., что я говорю, не смотреть, конечно же, а есть.
А я от фигурного шоколада тащусь, не отхожу от него ни на шаг, поглощаю его килограммами. Это хорошо, что он без обертки, — не надо срывать сперва бумагу, затем фольгу, можно сразу кидать его в рот.
Ужин готовлю только для себя, т.к. Лев придет поздно вечером, как обычно. А сейчас он либо у одной из своих многочисленных подруг (там и пожрет), либо готовит очередную авантюру (например, однажды решил духи «Шанель» разливать в чекушки и продавать их в «Красном Октябре» на танцах... Продавал бы уж просто на разлив, каждому в свою тару), либо у коммунистов. О, это отдельная тема.
Москва — город большой. Это столица нашей родины — Российской Федерации, если кто не знает или забыл. И живут москвичи в общем-то неплохо. Поэтому и в компартию вступать не хотят. Ведь коммунисты против капитала, особенно нажитого нечестным путем. А ряды КПРФ надо как-то пополнять. Вот и берут охотно в партию приезжих из провинции (Лев, как и я, из Петроильичевска).
Лева — коммунист... Звучит, конечно, забавно, если вспомнить, сколько различных коммерческих фирм он в свое время возглавлял (и развалил). Кстати, отвечать на вопросы о своем прошлом Лев всегда начинает одинаково: «Версия будет такая...» А дальше следуют фантастические подробности его боевого прошлого.
Впрочем, Лев достоин быть коммунистом — он действительно добрый, всегда готовый помочь ближнему человек. (Мне, например, на днях подарил кепку «зимнюю жокейскую». Где я возьму лошадей и особенно зиму?) При этом с манией величия. В свое время он мне заказал поэму про себя, любимого. «Поэма о Щенине» содержит 18 глав по 12 строф, и она еще не закончена. Вот стишок про Левину реакцию на одну из глав:

Лев регулярно ходит на собрания ячейки, а также посещает митинги и демонстрации («То ли сгонять на Митинский рынок, то ли выйти на митинг?»). Я, как сочувствующий (ой, сочувствую я, сочувствую, и буржуям, и коммунистам), тоже иногда в это дело вписываюсь, как круг в квадрат. Например, однажды у метро раздавал листовки.
Из письма Александру, сентябрь 2003:
«Было очень стыдно, а стало быть, жутко приятно, у метро раздавать коммунистические газеты (Лева попросил). Побольше бы таких преодолений себя — стеснительного лентяя и пофигиста. Ведь я за этим сюда и приехал. (Ну и еще, конечно, за приключениями — на свою мягкую и пушистую гузку.)»
Также мы с Левой ходили на первомайскую демонстрацию. Шли впереди колонны коммунистов СЗАО, неся транспарант «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!», а, может, и с другой какой надписью, точно не помню. Только помню, что проходили мимо свежеобгоревшего Манежа и было очень весело, совсем как в дальние школьные годы. Пожалуй, этот абзац лучше изобразить в стихах:

Да, школьные годы у меня прочно ассоциируются с демонстрациями и субботниками. А вот интересно, когда я стану древним старичком (ой ли?), что мне навеет воспоминания о вот этом периоде жизни в Москве? А, знаю! Я вздрогну и вспомню это время, если вдруг по телевидению или радио прозвучат следующие песни (я их здесь впервые услышал): «Шоколадный заяц» негра-«фабричника», «Тонкий шрам на любимой попе» Макаревича, «Песня идущего домой» Бутусова, «42 минуты под землей, на метро добираюсь до работы» (В. Сюткин).
И, конечно же, группа «Звери», особенно песня, в которой «Никто не заметил, как ты танцевала». Ух, какое пронзительное воспоминание!.. Как она «танцевала»... Но личной линии касаться мы не будем.
После ужина и ванны, лежа в кровати, я слушаю радио. Если хочется новостей — «Эхо Москвы», если музыки — «Авторадио», «Европа плюс», «Шансон» и прочие станции. Ну, а если потянет на культуру — включаю радио «Свобода». Такое впечатление, что его офис находится в соседней квартире — уж очень качественный прием.
...Незаметно наступает вечер. После «Улиц разбитых фонарей», в десятый раз повторенных по ТВ, неизменно тянет на сон. Как говорил один... я: «Вечером я жаворонок, а утром сова. А еще рак и змей, т.е. целый зоопарк в одном лице».
Если вовремя не уснуть, придет Лева и мы с ним будем делить каналы телевидения: мне нравятся юмор и культура, а ему — политика и детективы. Отступление. Если я иногда хожу в литературные клубы, то Лев частенько посещает тир, где стреляет из почти боевого оружия. Я бы тоже сходил в этот тир, но меня не устраивает слово «почти».
А вот Квентин Тарантино нас сплотил: мы оба его уважаем. Как-то даже устроили День Тарантино: с утра по ТВ посмотрели «Бешеных псов», днем глянули по видику «От заката до рассвета», а вечером пошли в кино на «Убить Билла. Часть первая».
Кстати, наш старинный, еще при коммунистах отлитый из пластмассы видеомагнитофон «Электроника» Лева куда-то утащил (он был скорее его, чем мой). Это потому, что он на меня обиделся, когда я принес из проката «Листопад» О. Иоселиани, а он просил «Крысятник» Ф. Озона.
...Я ложусь спать, заведя будильник на полседьмого. Конечно же, не заведя, а поставив, ведь он электронный, а электронные будильники положено ставить, а не заводить.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

Эти заметки заряжены оптимизмом. Кто прочитает их до конца, обязательно почувствует себя. А почувствовать себя — это гораздо лучше, чем почувствовать кого-нибудь другого. Впрочем, смотря что иметь в виду...
Вот-вот, что хотел автор, когда их писал: удивить читателя, рассмешить, заставить задуматься? А может, просто дать информацию о Москве сегодняшней? Нет, только не последнее: на лавры современного Гиляровского он явно не претендует.
А хотелось автору извлечь максимальную пользу из своих записных книжек и днев-ников. Чтобы не пропали они даром, чтоб дошли до уважаемого читателя хотя бы в таком виде, в виде «заметок о Москве». Вспоминая «Алмазный мой венец» Валентина Катаева или «Улисса» Джеймса Джойса, нельзя отрицать, что и такая — ассоциативная — проза имеет место быть.
Теперь по делу. В данный момент автор с работы уволился и из Москвы уехал (сел в метро и вышел на «Воткинской»). На вопрос «А вернешься?» он отвечает (наверное, шутит): «Как я могу не вернуться в Москву, где кипятильник оставил?»
Причин увольнения множество: соскучился по друзьям и родной природе — по лесу, комарам и землянике, а в отпуск не отпустили. Из-за напряженной работы у него не было возможности ходить по редакциям, хотя бы детских изданий, чтобы отдать туда свои «Загадки для самых маленьких», например, такую:

И вообще, сколько можно жить в коммуналке? Почему все соседи просыпаются в полдень, а автор вынужден вставать в семь утра, хотя спать ложатся и те и другие в первом часу? Где социальная справедливость? Нет ее! (Вышла погулять и не вернулась.)
А главное, автора не интересуют деньги. Если бы они его действительно интересовали, он бы обязательно остался жить и работать в столице: здесь явно больше платят.
Многое все-таки автор не описал. Например, свои эротические похождения в столице (выйдут отдельным изданием), салют 9 мая, который был виден с любой точки Москвы, кинотеатр с огромнейшим экраном, перестроенный Арбат... Но не будем огорчаться. Давайте жить так, чтобы каждый из вас, дорогие читатели, каким бы именем он ни назывался, мог сказать: «Да, вот это четверостишие — про меня: