* * *

Мой директор — не технический, а психический директор
Не оплачивает больничный лист, совсем не дает выходных дней.
До чего же дошел ты, о жизни вектор!
Ты дошел до бреда. И Бог с ней —
С ЦНС — с центральной нервной системой,
Но не хочу я в палату с решеткой,
Не хочу лежать под системой
И слушать, как уборщица щеткой,
Матерясь, выгребает из-под кровати мои домашние тапки.
Я хочу писать стихи — пусть о березках и о лазурном месяце,
А пока мои опусы большей частью томятся в папке —
И она разбухла, как на девятом месяце.
Вот родит урода — и что я с ним буду делать?
Буду любить, конечно, — своего, не чужого, монстра.
В няньках у него будут все девять
Муз — и он будет не только без глаза, но даже без мозга.
А безмозглым прожить — это гораздо проще,
Олигофрены куда счастливее психопатов...
Я брожу в своих снах по березовой роще —
И ни ливней, ни снегопадов.
Весна. Вечная весна. Как у Огюста Родена,
А наяву — вечный голод, как у Гамсуна Кнута.
У меня и душа-то в стиле модерна —
На архитектонике, на синтаксисе шизанута.
А директор психический даст мне отпуск,
Вот тогда я запью по полной программе,
Закажу на Парнас я бессрочный пропуск
И спою без фальши — точно по гамме.

* * *

Голова чистая, чистая, как белый лист —
Это похмелье: ни строчки, ни полсловечка.
Но зуд стихоплетства, как некий глист,
Не дает покоя. Нутро, как печка,
Горит, требует слов на разживу, и трескотня
Словесных конструкций, что обращается в алый вымпел,
Говорит о том, что в ноябре, 3-го дня
Я напишу некий текст, сколько бы накануне ни выпил.
...Кто бы устроил мне стресс, т.е. пожар, т.е. переезд —
Хочется покинуть тюрягу-хрущевку,
Тронуться — не с ума (я давно), а с насиженных мест,
И закрыть на защелку
Комнату — собственную — в которую бы я посмел
Никого не впускать, чтоб не капали на мозги мне,
Не причитали с лицом белее, чем мел,
Мол, сгинем, обязательно сгинем
И пойдем, мол, по миру Христа ради с рукой
Протянутой — вдруг дадут — за подачкою.
Да я удавлюсь, как петлей, строкой,
Но гордости не запачкаю.
В эту осень я не сойду с ума, —
Это я знаю точно, говоря по-старинке, наверно,
Т.е. наверняка. Но еще впереди зима
Чертовой зауми, а это гораздо серьезнее. Нервы
Не железные, как известно. А какие — не знает точно
Ни один психиатр. Ах, дожить бы до лета...
Как в конце предложения ставится точка,
Так и в жизни... Дотлеть бы, как сигарета.
А потом замуруйте, втопчите в землю, точно бычок,
И еще — разотрите со всею силой подошвой.
Я по сути лирик, запечный сверчок, но смычок
Поломался и лопнули струны. О прошлой
Жизни я не жалею. А грядущее — черт бы с ним!
Ну и что из того, что поникла башка-подсолнух,
Зато в зеркале вижу вокруг не нимб —
Это в тридцать-то лет неполных!
Ждать осталось три года. И это не пьяный бред,
Может, бред, но не пьяный: я трезв, точно ангел, и свежевыбрит.
Я отмыл всю блевотину со штиблет.