|
Судьба
поэмы К.К.К.
Поэма Константина
К. Кузьминского, которую мы печатаем в журнале, как и следовало ожидать,
вызвала бурную реакцию в литературной среде. Точнее всех, по-моему, написала
прозорливая Елена Кацюба («Русский курьер», № 295 от 2 июня 2004 года).
«Эра стандартизации заставляет все живое сопротивляться всемирному ГОСТу.
Константин Кузьминский, прославленный скандалист, напечатавший в Америке
весь поэтический андеграунд Ленинграда 70-х, наконец-то опубликовал в
России свою ни на что не похожую вещь «Поэма «Ада», или Девочка из Днепропетровска».
Она закончена на Брайтон-Бич еще в 1993 году, и вот теперь ее напечатал
в первом номере своего журнала такой же нестандартный, но абсолютно не
скандальный Евгений Степанов. Цитировать поэму практически невозможно.
Кузьминский никогда не писал просто по-русски, нарушая все мыслимые и
немыслимые правила грамматики, ставя или не ставя запятые по собственному
усмотрению. «Насекомый — тебя, незнакомку / по пустынным листал искомую
/ мою самку, соломку — кою / я тащу, муравей исконно». Это, пожалуй, самое
воспроизводимое. Но среди этой умышленной невнятицы и зауми время от времени
вспыхивают щемящие строки: «Мне видимо Бог запрещает любить». Или: «Не
волк я не волк я тоски моей вой». Или: «Но Бог не дает мне а дьявол велит».
Истовый наследник обериутов, настоящий калифорнийский ленинградец, он
даже не человек мира, а человек не мира или не человек мира. «В Калифорнию
ты летишь с отцом / я лежу в ночи кверху вниз концом». Кузьминский не
похож ни на кого из современных поэтов, хотя отчетливо прослеживаются
его связи с Введенским, с Олегом Григорьевым, с митьками. «Я лежу, созревая
репой / я еще моя милая крепок / Достоевского в рот не беря / до великого
ноября». Почему до ноября? Потому что в ноябре Достоевский родился? Но
вряд ли такая простая разгадка что-нибудь объясняет. Ясно только, что
как только К.К.К. (так он себя именует) вышел из себя по самой полной
программе, в поэтическом полку прибыло. Есть уравновешенный гармоничный
ленинградец-американец Бродский. И есть абсолютно неуравновешенный не
ленинградец — не американец К.К.К.».
Оценка точная и, по-моему, объективная.
Кузьминский — уникальное и монолитное явление, в котором воедино перпелетены
взаимоисключающие качества. И без порнографии (а ее, увы, немало!) в его
огромной поэме не всегда увидишь сокровенное и нежное, а на фоне махровой
графомании выпуклее и ярче видны отдельные гениальные строфы и строки.
И, конечно, это сочинение надо издавать отдельным изданием. Журнал же
свою функцию в данном случае выполнил. А сейчас мы печатаем несколько
заключительных фрагментов поэмы.
Евгений
СТЕПАНОВ
|