Танкетки были всегда.
Поэт Алексей Верницкий дал им имя, предложил форму, указал им их место и время.
Прямо как бог. Но на земном, то есть, втором уровне.

Позаимствовав у азиатов прокрустово ложе твердых форм, Верницкий уложил в него свое детище и отсек все, по его мнению, ненужное. Как первый мужчина, он лишил танкетку девственных знаков препинания, вложил в ее уста сомнительную с божественной точки зрения речь в шесть слогов, запретив использовать в бабьем монологе больше пяти слов. Единственное послабление в двух танкеточных строчках касается вариации слогов, которое выражается в новом математическом каноне: 2+4 или 3+3.
Обряд виртуального обрезания, по мнению автора, должен был способствовать дзен-буддистской медитации в необъятном русском пространстве. Самый короткий поэтический жанр как бы подчеркивает бесконечность первого уровня, то есть, небесного.

Обязанность речи чаще всего заключается в том, чтобы быть необязательной. Особенно поэтической. Порой она заводит поэта столь далеко, что спасением может стать лишь молитва или смерть. Но не смотря на поэтический дух, твердая форма требует жесткого исполнения предписанных ей обязательств. Почти так же, как в церкви или в гареме. Две строки, как две реплики: «Герой гол/ трус в трусах». Две строки, как понятие и его объяснение: «Закат/ заначка дня». Две строки, как два разных наблюдения: «Дантист/ ни в зуб ногой». Две строки, как две реплики, меняющие смысл друг друга: «Ума/ палата шесть». Выбор невелик, как в тюремной камере. Однако, поняв способы приготовления танкетки, можно войти во вкус.

Изо дня в день ложиться на ложе новой сверхкраткой формы поэзии — занятие не для слабонервных. Верней, для избранных на букву Г. Хоть для гениев, хоть для графоманов. Легкость мелкого жанра обманчива, как восточный мираж. Но на русской почве он обманчив вдвойне. Твердая форма — это не обязательно трезвая память. И ранней весной 2003 года небольшая группа новообращенных танкетчиков во главе с Алексеем Верницким начала с японской настойчивостью и русским азартом осваивать новый жанр. Интернетовский ресурс «Сетевой словесности» для этой цели был ничем не хуже целинных земель на пологих берегах по обе стороны мистической реки.

При накоплении первоначального капитала, хоть в жизни, хоть в литературе зачастую не брезгуют ничем. У танкетчиков в работу шел самый разный материал, нередко — апробированный предыдущими поколениями: «Первый блин/ лицом в грязь» (А. Верницкий), «Юрский парк/ трамваев», (Р. Савоста), «Напрасно/ пуд соли» (В. Ермакова), «И ты Брут/ в очередь» (Г. Жердев), «После нас/ хоть потом» (А. Корамыслов), «Хлеб зрелищ/ зачерствел» (В. Монахов), «Не Рио/ но в белых» (А. Василевский), «Ночью/ коты сэры» (Рой Ежов).
Пусть не все, но все же основная часть авторов, похлопала по плечу дальних и ближних предшественников. Оправданием такого панибратства служит некоторое количество удачных текстов-коротышей. Зато беспрецедентные попытки некоторых танкетчиков захватить в полон классику, были и остаются не столько безуспешными, сколько безутешными: «Поэт/ не дорожи», «Я список/ кораблей», «Поэты/ шумною», «Пройдя/ до полови».

Но все же лучшие всходы на чужой земле прорастали из собственных семян: «Сибирь/ гиперссылка» (Р. Савоста), «В поезде/ о судьбе» (А. Верницкий), «Менты/ менталитет» (В. Ермакова), «Вдове/ от ВэДэВэ» (Р. Ежов), «Жабы/ гала-концерт» (Ю. Ксилин), «Гроб мой/ неношеный» (М. Завалов), «Страна/ папье-машстрой» (Г. Жердев).
Довольно быстро ажиотаж на новый жанр схлынул, смыв в кипяченые воды Интернета случайных попутчиков. В проекте осталось не больше двух десятков профессионалов и примерно столько же любителей.

Четыре основных правила, которые следует соблюдать при написании танкеток, пока сохраняются. Но уже сейчас их очертания несколько размылись. Варианты реплик, понятий и наблюдений дополнились словесными каламбурами, слоганами, афоризмами, поговорками и просто визуальными текстами. Помимо воли авторов часть танкеток тяготеет к сильно сокращенным танка, хайку, верлибру, а порой и просто к тосту или анекдоту.
К сожалению, не все танкетки умещаются в математический канон 2+4 или 3+3, даже при шести слогах: «В нарыве/ масс мы гной», «Тигр образ/ бамбука», «Цепные/ псы слова». Некоторые тексты готовы лечь под русскую гильотину, заточенную Алексеем Верницким. Но при условии, что ее острое лезвие будет сдвинуто чуть-чуть в сторону: «Переспал/ не выспался», «Серафим/ шестисотый», «И свиньи/ бисер мечут». В этом случае не сразу заметишь, что в приведенные тексты китайским лазутчиком закрался один лишний слог.

На самом деле, теория незаметно виляет главным теоретиком. Словно хвост собакой. Танкетка — это новый жанр или новая форма? Ее создатель задумчиво смотрит на гениальное дело рук своих. Даже в новомирской статье («Новый мир» № 2, 2005 г. «Шесть слогов о главном») ее авторы А. Верницкий и Г. Циплаков не то чтобы не смогли дать четкого ответа на ими же заданный вопрос, а просто уклонились от него в сторону очередного миража. На этот раз — в виде церквушки.
«По серьезности ее (танкетку) можно сравнить только с японскими твердыми формами» — уверяют авторы-уклонисты. Но даже невооруженным глазом постороннего читателя видно, что не меньше 70% текстов не желают выходить на публику в парандже. Градация несерьезности колеблется от грубоватой ухмылки («Связист/ оборванец» Г. Жердев, «Я еда/ и я яд» Ваня Ливб, «Герасим/ помолчи» А. Василевский) до едва заметной улыбки («Мир блестящ/ даже грязь» А. Верницкий, «Не люби/ не меня» П. Вилюн, «Шива/ мастер на все» А. Корамыслов).

Не смотря на азиатскую подоплеку литературного явления, аромат Востока выветрился из текстов при первом же порыве апрельского ветра. То есть, при проведении первого же конкурса танкеток в 2003 году. Однако медитировать собственно на танкетке, к чему еще при зарождении жанра призывал А. Верницкий, так же нелепо, как жить в мираже. Например, попытки одного из авторов проекта «2х6» медитировать со снастями в тумане настолько притянуты за уши, что мультипликационный ежик, оказавшийся тогда же и там же, просто отдыхает.
Искушение дзен-буддизмом в России морально наказуемо, как и любое сектантство.

Не смотря на малочисленность авторов-производителей, двухстрочные коротыши размножаются не хуже диких кроликов. Из более чем десяти тысяч танкеток мусора на сайте за два с лишним года накопилось примерно в шесть-семь тысяч текстов. Причем, большая часть из них относится к так называемым циклам. Подразумевается правило, что при интер-взрыве цикл должен рассыпаться на отдельные самостоятельные танкетки. Учебные учения показывают, что представленные циклы разлетается на безликие двустишия, не имеющие к танкеткам никакого отношения. В базе данных проекта хранится всего один учебный экземпляр, впрочем, никому не нужный.

В миру танкетки пишут все, кому не лень. На бетонных заборах: «Россия/ для русских». На мусорных контейнерах, заваленных отходами: «Чисто/ это просто». На стенах в бесплатных туалетах: «Убери/ за собой». Их даже выкалывают на теле в местах не столь отдаленных: «Век воли/ не видать».
Повторяю: танкетки были всегда. Вот хоть из церковного текста: «Смертию/ смерть поправ», хоть из таблицы умножения: «Дважды два/ четыре», хоть из школьной Азбуки: «Мама/ мыла раму». Хотите пословицу: «Век живи/ век учись», хотите поговорку: «Всем сестрам/ по серьгам», а хотите из монархического гимна: «Боже/ храни царя». А можно из раннего Андрея Вознесенского: «Чайка/ плавки Бога».

Жизнь нового жанра в режимах хоть он-лайн, хоть офф-лайн складывается достаточно успешно. Ежемесячные выпуски виртуального альманаха «Две строки/ шесть слогов» с отбором лучших танкеток, публикации в бумажных изданиях «Новый мир», «Крещатик», «Арион», «Футурум арт», «Floriда», «Квир» придали проекту А. Верницкого и Г. Жердева некую монументальность и объем. Но союзники из других смежных жанров твердоформенного направления не спешат вступать в партию танкетчиков. В августе 2005 года на сайте был застукан всего лишь сотый автор танкеток.

Танкетка, в отличие от своих собратьев по твердой форме и восточному жанру, не проходила естественного многолетнего отбора. Сразу после своего виртуального рождения в Интернете, она вышла к миллионной аудитории сетевых читателей.
Вместе с рождением ей ее же создателем тут же была предсказана смерть. Никакого просвета. У танкетки в конце туннеля полный мрак. Потому что этот жанр тупиковый. Алексей Верницкий считает, что уже к 2015 году этот вид литературы устареет: «Когда танкеток будет много, создание новых танкеток перестанет быть интересным, поскольку любая новая танкетка будет похожа на какие-то уже написанные». То есть, смерть танкетки напрямую зависит от активности авторов. У многих танкетчиков есть надежда увидеть и детство, и юность, и даже старость танкетки. Но когда-нибудь кто-то из авторов должен будет сочинить последнюю комбинацию слов из шести слогов. Слава Богу, это будет уже не в нашей жизни.